Стоит подумать о Лахудре, как она, словно подслушав мысли своей подопечной, появляется за дверью купе и осторожно барабанит в нее тонкими пальчиками.
— Милая детка, не могла бы ты впустить меня? — щебечет она, и Сиена лениво поворачивает дверной замок.
— Чего тебе? — спрашивает она, придирчиво разглядывая сопровождающую. Та уже успела переодеться из оранжево-зеленого безумия в пышное коралловое платье с оборками и длинным шлейфом. «Будь оно черным, смотрелось бы куда круче», — проносится в голове Сиены, но девушка предпочитает молчать. Зато капитолийка не упускает возможности прокомментировать внешность трибута, причем, вопреки ожиданиям, делает комплимент.
— Какая красота! Что это? — спрашивает она, схватив Сиену за руку. Пожав плечами, та коротко отвечает:
— Это хна.
— Хна? — переспрашивает Лахесис, изучая причудливые рыжевато-коричневые цветы на запястьях Сиены. — Это что?
— Растение такое, — лениво поясняет девушка. — Если его растолочь в кашицу, получится краска. Ее можно наносить на волосы — тогда они будут рыжими, как мои, — а можно рисовать на коже.
— А кто тебе рисовал? В Дистрикте-7 есть салоны красоты?
— Салоны красоты? Вот еще! Я сама рисую.
— Правда? Как здорово! А это навсегда? — испуганно интересуется капитолийка, вглядываясь в узоры.
— Нет, через пару недель смоется. А что? Вы ведь у себя в Капитолии тоже делаете татуировки, только разных цветов. Разве нет?
— Наши татуировки сами не смываются, — хмурит бровки Лахесис. — И их больно наносить. А ты можешь нарисовать мне что-нибудь? Пожалуйста!
Сиена скептически смотрит на сопровождающую и запускает руку в карман шорт. В ладонь упирается баночка с хной.
— Ну могу, — обещает она, откручивая крышечку. — Тут как раз осталось немного.
— Вот и замечательно! — хлопает в ладоши Лахесис. — Но сейчас я хотела позвать тебя на ужин, уже пора. Менторы уже ждут тебя и Тита, им многое надо обсудить с вами…
Сиена вздрагивает после этих слов. За этой бессмысленной болтовней с сопровождающей она на какие-то минуты совсем позабыла о том, где находится, но фраза о менторах и сопернике, который сидит сейчас в соседнем купе, мигом возвращает девушку в реальность.
— Сейчас приду, — поникнув, говорит она, и Лахесис, которую снова хочется называть Лахудрой, с улыбкой выходит в коридор, откуда доносится ее счастливое щебетание:
— Тит, мальчик мой, пора выйти к ужину!
Сиена морщится: слишком слащаво говорит эта разодетая женщина из столицы, слишком жеманно. Однако долго раздражаться из-за нее не получается: ведь это не Лахесис виновата в том, что Сиена оказалась сегодня в капитолийском поезде. Это ее, Сиены, земляки сделали такой выбор, и только им девушка обязана своим теперешним положением, если вообще можно так выразиться. Сиена много думала о том, почему ее выбрали трибутом. Чем тощая девчонка с разрисованными запястьями оказалась предпочтительнее более сильных ровесниц, привыкших работать с топором на лесозаготовках? Разве что кто-то узнал, что она обворовывает понемножку целлюлозную фабрику, и решил ненавязчиво это пресечь… Но разве такое возможно?
Сиена выходит из купе и нос к носу сталкивается с Титом Лоуменом. Подняв на него глаза и буркнув рассеянное «Привет», спешит пройти мимо, чтобы не слышать, как Тит, замерев на месте, еще несколько мгновений будет пытаться ответить ей:
— П-п-пы-привет…
Сиена не была знакома с Титом до Игр. Знала только, что он работает на деревообрабатывающем заводе и оставался в школе на второй, а то и на третий год из-за пропусков. Но в последнее время им периодически приходилось пересекаться на тренировках, и волей-неволей пришлось познакомиться с ним поближе. Так Сиена узнала, что Тит заикается, а на Игры попал по собственному желанию. Правда, причину он так и не назвал, но девушка уверена, что его ментор, Гикория Томсон, в курсе. Ну, а Сиене до этого дела быть не должно.
В вагоне-ресторане уже накрыт стол, во главе которого с широкой улыбкой на лице сидит Лахесис Памкин и поправляет напудренный нежно-розовый парик. Она кивает Сиене и вошедшему следом за ней Титу и приглашает сесть по обе стороны от нее. Таким образом слева от Сиены оказывается Валторна Дэр, ее ментор, справа — сама Лахудра, а напротив — Тит Лоумен и Гикория Томсон. И в этой компании девушка чувствует себя неловко, несмотря на то, что с менторами и она, и Тит уже более-менее знакомы и даже имели возможность тренироваться. «Раньше такую роскошь позволяли себе только профи», — говорила об этом Валторна, победительница третьих по счету Игр. Это была женщина строгая и требовательная, при первой же встрече заявившая Сиене: «Или ты хочешь жить, или я с тобой нянчиться не буду». Сиена побаивается своего ментора, и все же Валторна кажется ей лучше Гикории, которая, несмотря на свои двадцать шесть лет, ведет себя так сухо и черство, что у Сиены мурашки по телу пробегают от одного взгляда на нее. Вот и сейчас, теребя лацканы своего темно-серого пиджака, Гикория Томсон спрашивает:
— Ну и что, как вы собираетесь бороться?
Тит вздрагивает. Кажется, не будь он заикой, то обязательно стал бы им после этого вопроса, потому что теперь он особенно нервно отвечает, втянув голову в плечи:
— З-заниматься в Т-т-тренировочном ц…тссс… центре, — наконец выговаривает он, заметно покраснев. Сиена выдыхает с облегчением: она боялась, что парню станет плохо — с таким трудом ему далась это фраза, — а они, хоть и соперники, все-таки земляки… И зачем Гикория задала этот вопрос? Ведь они с Валторной уже узнали все о своих подопечных еще неделю назад, когда те, узнав результаты голосования, пошли просить помощи в Деревню Победителей еще перед отправкой в Капитолий. Или она надеется, что за эти дни что-то изменилось? Появилась какая-то другая мотивация? Куда уж сильнее, чем жажда жизни? Сиена саркастично усмехается своим мыслям, но ловит на себе строгий взгляд Валторны и виновато опускает глаза. Она чувствует, что за этим последует суровый вопрос:
— Ты тренировалась в метании ножей, Сиена?
А она не тренировалась, потому что метание ножей вкупе со стрельбой из лука — худшее, что вообще может быть в подготовке к Играм. Потому что у нее двоится в глазах, когда она целится в мишень, и дрожат руки.
— Это все потому, что ты лишаешь себя сна, — назидательно замечает Гикория, а Валторна добавляет:
— Если у тебя есть нож и ты можешь попасть им в цель, то это повышает твои шансы выжить как минимум вдвое. Поэтому как бы ты ни упиралась, в Капитолии будешь заниматься метанием, пока не научишься делать это… сносно.
Сиена кивает, понуро опустив голову. Сама Валторна, женщина мощная и физически сильная, использовала на арене почти традиционное для жителей Дистрикта-7 оружие — топор, — а вот Гикория, более тонкая, но зато спортивная, одержала победу в том числе благодаря умению отлично метать ножи. Очевидно, что она в свое время не пренебрегла советом ментора, и Сиене не мешало бы последовать ее примеру: топор она не удержит. Зато Тит удержит и топор, и копье, и какой-нибудь бердыш, да и кинжал в случае чего метнуть сможет, но… Слишком уж он медлителен и тяжел на подъем. Оттого на тренировках в Седьмом Гикория то и дело гоняла его по лесу и заставляла лазать по деревьям, набирая сноровку. Что ж, у любого трибута всегда есть слабые стороны. Хорошо, если есть что-то, что может уравновесить их — например, Сиене не составит труда замаскироваться в ветвях какого-нибудь крупного дерева. Спасет ли ее это?
— Неужели нельзя победить, если не умеешь обращаться с оружием? — хмуро спрашивает Сиена, надеясь отвлечься от мыслей.
— И-и-ииз всех п-победителей за д-ды-двадцать четыре года т-т-таких не было, — подает голос Тит.