— Знаешь, — продолжает она, — я хоть и настроена победить, но прекрасно понимаю, что другие трибуты — сильные ребята, а профи побеждают далеко не каждый год. Поэтому в этом году для победы придется так выложиться, как никто никогда прежде не выкладывался.
— Живи или умри.
— Что?
— Живи или умри. Так говорит наш ментор.
— Справедливо. Но победить — это не просто выжить. Я хочу победить.
— У таких, как ты, шансов на это куда больше, чем у простых смертных. Тем более, с такими союзниками.
— В этом-то и проблема. Союзы профи никогда не были по-настоящему честными, мы все понимаем, что объединяемся лишь для того, чтобы иметь преимущество поначалу. Но потом… сама знаешь. И я не доверяю своим союзникам. Разве что Инграте, она и мухи не обидит. А вот Марбл, хоть он и улыбается… Нет, Марбл — просто ленивая тварь. Он только спит и отлынивает от тренировок, но при этом он настолько хорош в бою!.. Жесток и безжалостен. Диаманд, наш Золотой Мальчик, весь такой из себя обаяшка, но я знаю, что видеть меня своим союзником он не очень бы хотел. И еще этот Аир, это просто какой-то ужас!.. Невыносимый парень.
— Так уйди от них.
— Что?
— Ну, если тебе не нравятся твои потенциальные союзники, ты не обязана заключать с ними союз.
— Но в одиночку на арене делать нечего!
Антрацита задумчиво хмурит брови. Предложить или не предложить?..
— Ты можешь заключить другой союз, — говорит она наконец.
— С кем? С тобой, что ли?
Двенадцатая хочет ответить, но за спиной раздается бодрый мужской голос:
— Антрацит, ты здесь? — А мгновение спустя на крышу поднимается Вик. — Ну кто бы сомневался, — констатирует он. — О, да еще не одна? Привет. — Он сверлит Анести пристальным взглядом карих глаз.
— Вернее, с нами, — улыбается Антрацита.
— Это еще что за новости? — удивленно вскинув брови, Вик усаживается между девушками.
— Я предлагаю Анести заключить с нами союз, — поясняет Антрацита. — Мы, конечно, не профи, но восьмерки за индивидуальный показ — вроде неплохо, согласись?
— Ты серьезно? — хмурится Анести. — Хотя… Ты вроде ничего… Выслушала меня… И в вашей команде нет этого придурка Аира…
— Эй-эй, меня никто спросить не хочет?
— Прости, Вик. Ты не против, если нашей союзницей станет трибут-профессионал?
— Но мы даже ее не знаем!
— Да она обычная девчонка, такая же, как все здесь. Просто отлично владеет оружием.
— А откуда нам знать, что она не прикончит нас при первой же возможности?
— Потому что когда трибуты имеют численный перевес, у них больше шансов расправиться с другими, — подает голос Анести. — А потом мы расторгнем союз, и все будет честно. Исподтишка я не нападаю. Если будет нужно, сразимся в честной битве.
— Значит, ты согласна? — уточняет Антрацита. Анести протягивает ей руку, и Вику приходится смириться.
— А ты можешь хотя бы не говорить об этом своим профи? — просит он. — Тогда они не будут опасаться тебя у Рога изобилия, и ты сможешь избавиться от кого-то из них. А мы прикроем.
— Не сказала бы, что это честно, но… по рукам. — И они скрепляют новый союз рукопожатием.
========== XIV ==========
— И все-таки я не уверена, что делать Грацию ведущей — хорошая идея, — хмурится Лисса, оглядывая с балкона пустую пока сцену. — Думаешь, она справится?
Меркурий, приобняв ее за плечи, с уверенностью кивает:
— Конечно. Прошу тебя, прекрати в ней сомневаться.
— Но все должно пройти на высшем уровне!..
— И пройдет, — обещает Меркурий, но Лисса все еще беспокоится об этом и корит себя за то, что послушалась его в свое время. Нужно было просто вызвать Урсулу и попросить ее провести интервью — тогда бы все точно прошло так, как хочет того главный распорядитель. Но нет, она поддалась на уговоры мужа, и теперь ведущей будет ее двадцатилетняя дочь. И нет, госпожа Голдман переживает не из-за молодости Грации — Урсула Фрай на момент проведения первых Голодных Игр была немногим старше нее, но… Урсула совсем другая. Ничуть не похожая на большинство других жителей столицы и, что важно, очень чуткая. Можно ли назвать чуткой Грацию? Лисса предполагала, что с трудом. Слишком уж она… капитолийка. Но что поделать, ее воспитывали так с малых лет, воспитывала сама Лисса, и Грация с детства привыкла к Играм и к тому, что их организует ее мать. Для нее трибуты — просто те, кто приехал сразиться друг с другом на арене и победить. А кто не победит — что ж, не повезло. И когда Лисса думала о дочери, она напрочь забывала о том, что изначально это и было ее целью: добиться того, чтобы Капитолий не относился серьезно к смертям участников Голодных Игр, чтобы смерть стала не омерзительной, а зрелищной, эффектной, трагической и достойной восхищения. Она добилась, но жалела, что и Грация думает только об этом, тогда как Игры — это нечто большее, чем просто шоу. Это двадцать четыре истории жизни, и опытный репортер должен уметь извлечь эти истории на поверхность за время интервью. Первая ведущая, Урсула Фрай, делала это превосходно. Но после того, как прямо на интервью у нее на глазах скончался победитель пятнадцатых Голодных Игр, она начала просить об отставке. Лисса не могла позволить ей уйти в тот же год — это вызвало бы много ненужных пересудов и статей о том, что Урсула решила трусливо сбежать. Кто-нибудь непременно сравнил бы Голодные Игры с тонущим кораблем, пошли бы сплетни, которые невозможно замять, и все, что Лисса Голдман выстраивала столько лет, покатилось бы к чертям — так рассудил даже президент Борк. Но пару лет спустя Урсула все же ушла с поста ведущей. Лисса с трудом отыскала ей замену: Бахус Дисчерт был уже немолодым, но обаятельным громкоголосым мужчиной, на высоком уровне справляющимся со своей задачей. Но год назад Бахус во всеуслышанье объявил, что совсем скоро станет дедушкой, а деду не место на телевидении: он должен сидеть и нянчить внуков. И хоть говорил Дисчерт шутливо, но отойти от дел вознамерился твердо, и Лиссе срочно пришлось искать ему замену. За целый год стоящих кандидатов нашлось не так много, зато была Грация, которая училась на репортера, а потому спала и видела, как будет брать интервью у трибутов. Лисса собиралась отказать дочери в этом удовольствии, но вмешался Меркурий: Грация всегда была больше папиной дочкой, чем маминой. И под напором мужа госпожа Голдман сдалась. Связалась с Урсулой Фрай и очень просила ту позаниматься с Грацией и даже договорилась о том, что Урсула лично будет присутствовать на интервью. Ее присутствие стало залогом спокойствия Лиссы: Урсула будет держать связь с Грацией посредством наушника, и если что-то пойдет не так, дочери четы Голдман вменяется четко и неотступно следовать указаниям Урсулы, повторяя все, что она скажет.
До начала интервью остается меньше часа, и Меркурий, чмокнув Лиссу в щеку и пообещав, что все будет хорошо, спешит проверить, все ли готово у работников сцены: он отвечает за ее оформление. Лисса, оставшись одна, решает заглянуть в гримерную и еще раз переговорить с Урсулой Фрай, а заодно дать последние напутствия дочери.
В гримерной царит запах лака для волос и тональной пудры, а когда Лисса заходит внутрь, Грация сидит напротив Урсулы и тренирует мимику.
— Вы зря за нее переживаете, госпожа Голдман, — улыбается Урсула, разглаживая складки на бордовом бархатном платье. — Грация — способная ученица, и у нее есть своя изюминка. Полагаю, она со всем справится и без меня.
Грация торжествующе смотрит на мать, и гордый взгляд ее раскосых глаз, подведенных мерцающими тенями, так и говорит: «Вот видишь!» Лисса вздыхает.
— Будь помягче к тем трибутам, кто в этом нуждается, — просит она. — Не давай им замыкаться в себе. Если что, госпожа Фрай подстрахует… Урсула, могу ли я поговорить с вами наедине?
Женщина кивает и, поднявшись с дивана, выходит с Лиссой за дверь.
— У меня точно нет поводов для беспокойства? — шепотом спрашивает главный распорядитель.
— Почти. Дело в том, что Грация весьма любопытна и резковата. И в попытке выведать то, что интересно ей, может перегнуть палку и показаться бестактной.
Лисса кивает: ее дочери всегда не хватало чувства такта, но его не хватает большинству капитолийцев, так что Грация может даже полюбиться зрителям. Быть может, даже больше, чем сама Урсула, ведь люди любят тех, кто похож на них, — но для Лиссы первая ведущая интервью навсегда останется эталоном.