Пожав плечами, Тит разворачивается и идет к подъемнику, бесшумно и быстро развозящему трибутов по этажам. Вместе с ним в лифт заходят трибуты из Дистрикта-9; девушка приветливо ему улыбается, робко уточнив, на какой ему этаж, и виновато добавив:
— Извини, я почему-то очень плохо запоминаю такие вещи.
Он угрюмо молчит в ответ. Двери лифта разъезжаются в стороны, мигнув цифрой семь на табло, и Тит Лоумен выходит в просторный коридор, в конце которого расположена отведенная ему комната. Здесь есть телевизор и стопка дисков с записями всех предыдущих Игр, и хотя Тит не раз смотрел каждый сезон, этой ночью он собирается пересмотреть все наиболее напряженные моменты: вдруг он упустил нечто важное, какую-то лазейку, которая… могла бы помочь ему захватить Рог изобилия, например. С каждым годом резня вокруг него становилась все ожесточеннее, иногда погибало до десяти трибутов за короткое время, и зачастую это происходило за счет того, что перепуганным трибутам напрочь сносит голову, когда они оказываются на арене. Любой, кто пытается выхватить у тебя из рук что бы то ни было — рюкзак, нож или простую палку, — превращается во врага, и Титу кажется, что в такие моменты никто даже не задумывается о том, что становится жестоким убийцей. Лоумену знакомо это чувство, когда кровь приливает к голове, и ты не видишь ничего вокруг, когда твой разум затуманен азартом и яростью… Недаром же он участвовал в кулачных боях. Но Игры — это другое. И он не знает, что будет делать завтра, когда ударит гонг.
Не знает этого и Тимис Кардью. Он уже почти час сидит внизу, за сценой, и беседует с Иштар Пибоди, хотя надо бы вернуться к себе в номер и выспаться перед Играми. Они уже давно обсудили тактику, решили, что бежать как можно дальше от Рога изобилия, не набрав необходимых для выживания вещей — неразумно, так что, прикрывая друг друга, они наберут все, что им нужно, и лишь тогда покинут стартовую площадку.
— Нам нужно разделить обязанности, — сразу же заявила Иштар, и теперь на Тимисе лежит ответственность обеспечить их оружием, пока девушка наберет еды и медикаментов. Но думать обо всем этом рано, и пока они просто сидят в велюровых креслах и говорят на отвлеченные темы. Вернее, говорит Иштар, а он, Тимис, ловит каждое слово, произнесенное ее взволнованным голосом. Она рассказывает о своей матери, о каких-то подружках, а больше всего — злится на своих земляков, избравших ее участницей Квартальной Бойни. Иштар обещает, что они еще поплатятся за это, и речь ее пересыпана резкими восклицаниями и фразами, которые Тимис слышал только из ее уст: очевидно, так принято говорить в окружении Иштар там, в Дистрикте-3. Он даже успел привыкнуть к этим фразам, к интонациям, с которыми она говорит, и от этого думать о том, что будет на Играх, становится еще нестерпимее.
— Ладно, Тим, — вздыхает Иштар, запустив руку в лисий хвост, пришитый к ее жилету. — Пора идти, на нас уже персонал косо смотрит, — кивает она в сторону безгласых, усердно надраивающих паркет в противоположном конце зала. — Давай напоследок… За удачу. — И она поднимает со столика бокал с недопитым игристым вином. Тимис кивает, залпом допивает вино из своего бокала и берет девушку под руку. Он проводил бы ее до комнаты, но она не дает и одна выходит из лифта на третьем этаже. Тимис же в тоске возвращается в свой номер. Горячий душ должен бы помочь ему расслабиться и хоть на время забыть о грядущем завтрашнем дне, но этого не происходит, и он долго еще сидит за широким дубовым столом, держась за голову руками, заказывает себе рюмку коньяка и дрожащими пальцами подносит ее к лицу. Сколько еще трибутов напьется этой ночью, чтобы заглушить страх? Ни одного? Или Хион Вагнер выполнит свое обещание выпить ровно столько, чтобы завтра ничего не соображать? Или еще кто-то, не справившись с напряжением, захочет расслабиться при помощи алкоголя? Хотя наверняка хитрые капитолийцы все продумали, и больше одной рюмки коньяка Тимис, даже если бы и захотел, не получит, пусть к меню в его номере и прилагается винная карта. Чертовы капитолийцы со своей дотошностью и постоянным контролем, они и умереть спокойно никому из своих жертв не дадут.
Горько усмехнувшись, Тимис ставит опустевшую рюмку на стол, гасит свет в комнате и ложится в кровать, но сон еще долго не может настичь его. В голову лезут мысли о доме, о родителях и брате, о друзьях, оставшихся в Пятом, а еще — об Иштар и о том, что на арене все-таки можно выжить, а значит, он попытается. В голове одну за другой он прокручивает схемы, по которым могут разворачиваться события после удара гонга, и надеется быть готовым к любой из них. Тимис так поглощен своими мыслями, что не сразу слышит робкий стук и легкий скрип приоткрывающейся двери.
— Тимис… Тим! — шепчет кто-то, и он, сощурившись, видит на пороге силуэт девушки с ночником в руках. По длинной косе, переброшенной на грудь, в силуэте угадывается Айвори — да и кто еще это может быть в такой час, когда на этаже нет никого, кроме них двоих и стилистов?
— М-м? — полусонно отзывается Тимис, приподнявшись на локте, и Айвори все так же шепотом спрашивает:
— Ты спишь?
Смешная.
— Нет, — отвечает он. — Ты чего?
— Я не могу уснуть. И… Наверное, это звучит странно, но могу я остаться у тебя? Мне страшно.
Тимис удивленно приподнимает брови. Айвори, которой не спится, — последнее, что он мог ожидать этой ночью, и в то же время, пожалуй, самое очевидное. Ее пугают Игры, и в одиночку бороться со своим страхом она не может. К тому же, она все же не чужой ему человек, а Капитолий сблизил их, так что Тимис, не задумываясь, кивает:
— Проходи.
И Айвори, оставив ночник на журнальном столике, усаживается в кресло.
— Ты собираешься сидеть там всю ночь? — усмехается он, принимая полусидячее положение.
— Ну… Кровать же одна…
— Да я подвинуться могу. Может, это вообще последний раз, когда мы спим как люди.
Айвори вздрагивает, словно от сквозняка, и, пробормотав что-то бессвязное, забирается к нему под одеяло.
— Тимис… — бормочет она пару минут спустя.
— А?
— Спасибо.
— Да я ж ничего не сделал.
— Ну, я пришла среди ночи… разбудила тебя, заняла полкровати…
— Я не спал… — Он вытягивает затекшую руку вдоль подушки и неожиданно касается пальцами волос Айвори, машинально продолжая гладить ее по голове.
— Ну ладно… Все равно извини, что я пришла. — Ненадолго Айвори замолкает, а затем спрашивает: — Почему ты не вышел к ужину? Ты был с Иштар?
— Мгм, — неохотно отвечает Тимис. Он знает, что Айвори недолюбливает его союзницу, так что этот вопрос совсем ему не по душе.
— Я знаю, что лезу не в свое дело, — виновато шепчет девушка. — Но все равно, Тимис… Будь осторожнее, хорошо? Я вижу, что она тебе нравится, но… это Голодные Игры, и Иштар не хочет в них проигрывать.
— Никто не хочет.
Айвори вздыхает и сползает с подушки, уткнувшись макушкой ему в грудь. Смешная. Тимис чуть приобнимает ее и закрывает глаза. Голову вдруг пронзает острая боль.
***
Сандал спит крепко, но просыпается с рассветом — сказывается привычка. Совсем скоро за ним должна зайти стилист, говорливая женщина с волосами всех оттенков синего и голубого цветов и кучей безумных идей в голове. Дай ей волю, и она выпустит своего трибута на арену в панцире из рыбьей чешуи — хорошо, хоть для интервью одела его прилично. Впрочем, Паллада, на его счастье, не имеет такого права: форму для трибутов разрабатывают сами распорядители, так что она для всех одинаковая. Но от общения с Палладой это его не избавит. Она врывается в комнату настоящим смерчем и замирает у входа, прижав руки к лицу:
— Ты что, ешь?!
— Ну да, — пожимает плечами Сандал. Перед ним на тарелке лежит поджаренная свиная вырезка и рис с овощами: юноша привык завтракать плотно, но к приходу Паллады поесть не успел, и теперь она смотрит на него с укоризной:
— Нехорошо объедаться перед ареной. Тяжесть в желудке может помешать тебе! И потом, когда мы полетим в стартовый комплекс, тебе еще дадут подкрепиться…
— Не вижу в этом ничего плохого, — пожимает плечами Сандал, дожевывая кусок мяса.
— Так, все. Поднимайся, нам пора! — Паллада цепкими пальчиками хватает его за руку и тащит вон из комнаты: Сандал даже не успевает ничего сообразить, а потому без сопротивления плетется за стилистом. Закатив глаза, он слушает ее бойкое щебетание и не может вставить ни слова, да и не хочет возражать. Он все думает о том, каким безумием было подписаться на это. Да, он хочет, чтобы Мирра обратила на него внимание, чтобы перестала считать его нудным увальнем, чтобы поняла, что он чего-то стоит… Но стоит ли это участия в Голодных Играх? Все это время Сандал был уверен: да. Но сейчас, когда они с Палладой поднимаются на крышу Тренировочного центра, от волнения становится трудно дышать: кто знает, вдруг через какой-то час его уже не будет в живых? Но нет, Сандал Шортли, ты не должен вести себя как размазня. Ты сильный подготовленный трибут, и один из фаворитов, Марбл Хейт из Дистрикта-2, почему-то очень хочет тебя в союзники, а значит, ты чего-то, да стоишь.