Ночи на арене были прохладными, но форма, выданная стилистами, неплохо грела, и Тимис, сидя на земле, почти не чувствовал холода — мерзли только ладони, и он пытался отогреть их, крепко сжимая в руках горячий термос с травяным настоем — смородина, лесная земляника и чабрец. У напитка был своеобразный вкус, но других трав, которые можно было бы заварить, Тимис не нашел, а хоть какого-то эквивалента чаю на арене хотелось. И вот он сидел, грел руки о серебристые бока термоса и, щурясь, глядел по сторонам. Над лесом висела давящая тишина, изредка нарушаемая уханьем совы, и Тимис Кардью надеялся, что так же тихо будет до самого утра, хотя верилось в это с трудом: первая ночь на арене выдалась спокойной, и едва ли во второй раз им повезет так же. Оставалось лишь уповать на то, что если распорядители и подстроят какую-нибудь гадость, справиться с ней можно будет при помощи смекалки и логики: Тимис и Иштар уже научились действовать слаженно… Главное, чтобы ему не пришлось сражаться: он уже не раз представлял, как держит нож в трясущихся пальцах и пытается атаковать. Зрелище выходило не из приятных. Боец из Тимиса был безо всяких преувеличений ужасный.
Вздохнув, Тимис откашлялся и поднял голову: небо было мутным, словно его перекрывало запотевшее стекло, и луна казалась расплывчатой, как если бы Тимис посмотрел на нее без очков. В такую туманную ночь на арене могло произойти что угодно, и он усердно ждал этого чего-то — час, второй, третий, — но картина кругом не менялась; лишь однажды послышался негромкий шум недалеко за родником, где они разбили свой лагерь — то пищал хорек, угодивший в расставленные Тимисом силки. Тимис придушил его и вернулся к шалашу, чтобы разбудить Иштар: настал ее черед нести вахту.
***
Вик не знал, почему растерялся, но в тот миг, когда Пятый пришел проверить капкан, он так и не показался из-за кустов, держа наготове копье. А мог ведь без труда избавиться от соперника — тот имел при себе лишь короткий нож, а что такое нож против длинного копья?.. Вик даже хорька заманил в ловушку Пятого, чтобы тот отошел подальше от убежища в поисках источника шума, но в итоге оказался не готовым убить… А ведь он готовился к этому целый день: еще до обеда обнаружил Тимиса и Иштар, пока искал на арене воду, и решил, что… Что пора устранять конкурентов. Вик был совершенно уверен, что это не составит ему труда. До самого вечера следил за Третьей и Пятым и вынашивал план действий; думал напасть ночью, когда один из двоих будет спать, но затем увидел, как оба мастерят хитроумные ловушки, чтобы оградить свой лагерь от внезапных вторжений. Местоположение большинства из них Вик запомнил, но о некоторых он позабыл и не рискнул бы подойти ближе — хитроумные устройства Иштар и приспособления Тимиса не внушали доверия. Едва ли для того, чтобы обезопасить себя, это двое ограничились простенькими силками вроде тех, куда попался хорек.
Вик тяжело вздохнул. Он думал, убить будет нетрудно — он ведь так долго себя настраивал!.. Но как только Тимис подошел ближе, освещая себе путь карманным фонариком, сердце у Вика замерло, а перед глазами появилось исполненное боли лицо Антрациты. Бэнкс… Он так и не смог отогнать это наваждение. Его трясло при мысли о том, что это он убил ее — а ведь он был совершенно уверен, что ему не придется это делать!.. Но, наверное, так было правильнее. Лучше, чем если бы он оставил ее мучиться: с такими ранами не живут. Вот только мысль об этом ничуть не грела. Смешная, колючая Бэнкс, так возмущенно ругавшаяся, говоря о капитолийцах, Бэнкс, которую он знал с самого детства… Ее не хватало ему, и поверить в ее смерть до сих пор казалось невозможным.
Он сглотнул, стараясь подавить вставший в горле комок, и бесшумно удалился прочь. Было уже поздно, слишком поздно — пора бы устроиться на ночлег. Он и так убил уйму времени, выслеживая соперников.
Вик, отойдя достаточно далеко от лагеря Тимиса и Иштар, огляделся в поисках подходящего местечка для сна. Позади было болото — он познакомился с ним еще вчера, когда искал ручей, и не без труда отыскал брод, нашаривая себе путь при помощи длинного древка копья. Днем здесь было весьма живописно — летали над мутной топью голубые стрекозы, а по земле стелились россыпи синих и красных ягод — голубика и клюква. Сейчас же, ночью, краски съедал густой мрак, но Вик уже привык к нему и довольно быстро перебрался на другую сторону. Под ногами чавкала сырая и мягкая земля, но сапоги оставались сухими внутри — распорядители позаботились, чтобы трибутам было комфортно. Вик горько усмехнулся и посмотрел по сторонам. В темноте он хорошо различал деревья и кусты, овраги, петляющие тропки — все это было важно, очень важно; он примечал их, чтобы не заблудиться. Для ночлега, как и в прошлую ночь, выбрал дерево — худосочный, Вик мог вполне удобно расположиться на широкой нижней ветви до следующего утра. А там — будь что будет. Быть может, завтра он попытается найти укрытие еще кого-нибудь из своих соперников…
***
Пока Терра заплетала ей косу, Айвори с задумчивым видом вертела в руках массивный золотой гребень с самоцветами, поглаживая пальцами выпуклые кристаллы и проводя ногтем вдоль ряда длинных зубцов — получался характерный звук.
— Хион здорово поет. Правда, Терра? — спросила она с мечтательной улыбкой. Терра согласно кивнула в ответ, чуть слышно напевая бестолковую капитолийскую песенку, которой утром разбудил их напарник. Хион пел на рассвете, сидя перед палаткой и тренькая синей пластмассовой пластинкой по зубчикам на гребешке Айвори: так девушки узнали, что у себя дома Вагнер часто играл на гитаре. Он даже взял с собой медиатор в качестве талисмана — ту самую синюю пластинку продолговатой формы; он говорил, с ее помощью можно защипывать струны. «Но на этой штуке играть совсем неудобно», — пожаловался Хион, отдавая Айвори гребень. Та засмеялась: еще бы, он не для того предназначен. Но это не помешало Айвори ласково окрестить Хиона менестрелем, а после завтрака на полянку перед их палаткой опустился серебристый парашют с чем-то громоздким — посылка была еще больше, чем лук, полученный Террой. И когда все трое подошли ближе и приподняли блестящую ткань, их взору открылся музыкальный инструмент с грушевидным корпусом и недлинным грифом.
— Это еще что? — скептически пробормотал Хион, разглядывая подарок спонсоров, а Терра с уверенностью сказала:
— Думаю, это тебе.
— Знать бы еще, что с этим делать…
— Похоже на лютню или мандолину, — с ноткой сомнения в голосе предположила Айвори. — Что-то спонсоры расщедрились в этом году…
— Ты умеешь играть на лютне? — полюбопытствовала Терра, изучающе глядя на инструмент.
— Не пробовал. Постойте, они серьезно прислали мне лютню? За кого они нас принимают?! Я им что, шут? — и Хион скорчил такую забавную рожу, что Айвори не удержалась от смешка, но, поймав многозначительный взгляд напарника, потупилась.