Доната перебирала длинными тонкими пальцами, изящно разрисованными розовой краской, упругие струны арфы и напевала себе под нос, краем глаза поглядывая на экран телевизора. Она сделала небольшую ставку на Хиона, рассчитывая, что его победа принесет ей некую сумму на открытие еще одной консерватории, но деньги волновали ее меньше всего — просто могли стать приятным дополнением в случае чего. Но уповать на них было нельзя: Доната прекрасно знала, каковы шансы у мальчишки из Дистрикта-8 одержать победу. Но она верила в него и искренне желала ему удачи — в этом желании было столько детской непосредственности, столько наивности, что порой Доната сама себе удивлялась. Об окружающих и говорить нечего — ни один из них не верил, что розововолосой арфистке уже почти тридцать лет. И если быть честной, то это обстоятельство даже играло ей на руку: никто не воспринимал Донату всерьез, и благодаря этому она не раз получала для себя ту или иную выгоду: от скидок на аренду зала до новых возможностей развития музыкальной культуры, потому что популярная музыка Капитолия заставляла ее морщиться от отвращения. Даже в шутливом исполнении Хиона Вагнера.
Хиону Вагнеру, к слову, приходилось не так сладко, как могло бы показаться на первый взгляд: падая в тоннель, он сильно повредил ногу и с трудом мог наступать на нее — а продолжать путь надо было. Поэтому Доната решила помочь юноше — отправила ему крохотный тюбик целебной мази и эластичный бинт. Пусть знает, что его спонсор — не просто безалаберная девица с лютней (если, конечно, он вообще задумывался о том, кто присылает ему подарки).
Посылка вызвала у Хиона благодарную улыбку — и Доната Никсия расцвела от счастья, размышляя о том, как здорово бы было, помоги она ему победить. Если так случится, то она непременно, обязательно познакомится с ним, расскажет, как переживала, когда он чуть не погиб в стычке с Двенадцатым и когда покинул напарниц, и… и наверняка до финала произойдет еще немало захватывающих событий, так что Донате оставалось усмирять свою бурную фантазию и мысленно желать Хиону терпения и — снова — удачи. Нога его спустя короткое время, очевидно, зажила, и он продолжил свой путь по подземному коридору, заставляя зрителей гадать, куда же он его выведет. Доната Никсия верила, что ее подопечный найдет в конце своего пути что-то, что поможет ему на арене, и взволнованнее перебирала струны своего инструмента.
========== XXVII ==========
Марбл сидит на нагретом солнцем камне, затачивая кинжал, и раздраженно поглядывает в сторону Сандала: трус и хлюпик, не место ему на Голодных Играх. Рвется к победе, а из себя представляет — пшик, пустое место. Нет в нем психологической устойчивости, не готов убивать — ну как, как его выбрали? Сидел бы в своем Четвертом дистрикте, удил рыбу старым спиннингом, или что они там еще делают… Марбл думал, идти на Квартальную Бойню — почетно, думал, соперники подберутся достойные… На практике одну из самых достойных он убил в первый же день, ну да Анести сама напросилась, а второй — слишком рассудителен и осмотрителен: Диаманд все велит ему не пылить, тьфу. Еще хороши Третьи и, возможно, Десятый — с ним бы побороться… В общем, валить пора из этой клоаки. Но сперва — избавить Сандала от нерешительности: Марбл уверен, что окажет ему милость, прирезав сейчас. Эх, жаль, что Шортли не такой воинственный — они с ним похожей комплекции, широкоплечие, и рост примерно один, навыки ближнего боя у Сандала неплохи… Интересно было бы побороться, доказать свою силу… Или даже признать поражение: такому противнику проиграть не стыдно. Было бы не стыдно, осекся Марбл, если бы тот тоже хотел сражаться.
Сандал, не подозревая о мыслях напарника, жарит крольчатину на углях: по окрестностям плывет дурманящий аромат хорошего мяса, и это больше похоже на пикник где-то недалеко от дома, чем на Голодные Игры — хотя ребята действительно голодны после охоты, которую открыли на них распорядители. Кони, всадники в доспехах, свора собак — все это разожгло в Марбле зверский аппетит, но пока все улеглось, пока они с Диамандом отволокли трупы подальше от Рога изобилия, пока Сандал проверил силки и подбил пару кроликов, день склонился к вечеру, и их обед плавно перетек в ранний ужин. И когда мясо наконец прожарено достаточно, Марбл и его напарники рассаживаются друг напротив друга, разливают добытое в погребе вино по кубкам, найденным в Роге, и Диаманд произносит короткий тост — за то, что сегодня они работали как слаженная команда. Вот они — шик, блеск, роскошь, вот оно — празднование достойной победы, хотя выиграна лишь одна битва, а война продолжается… Марбл щурит глаза на дворцовые развалины в лучах закатного солнца и чувствует себя то ли гладиатором, то ли просто славным воином — еще бы заполучить трон Победителя Квартальной Бойни… Арена вдохновляет его, разжигает еще большее желание выиграть, и хотя прежде Марбл Хейт не замечал за собой подобной восторженности и сентиментальности, но история с детства привлекает его, и сейчас на ум идут многие имена, многие красивые битвы тех времен, когда еще не было Панема… Он ухмыляется, отпив вино из кубка: у его ног могут лежать почести и слава, нужно только замахнуться мечом… Но не сейчас. Сейчас молодые люди рядом с ним — его верные соратники (ты только не заиграйся, Марбл Хейт, осекает он себя и тут же успокаивается: союзы редко бывают долговечными, тем более — союзы арены).
***
Хион бредет по подземному ходу, неуклюже подволакивая за собой поврежденную ногу: наступать на нее пока больно — наверное, растяжение, ну да это ерунда, это залечит мазь, присланная спонсором (вот же дурак, тратит деньги на такого бесполезного парня — хотя Хиону грех жаловаться, да и вообще, он счастлив одному тому, что до сих пор жив).
Интересно, который час, думает Хион, идя в каком-то смутном полумраке, и кто из трибутов погиб. И сколько осталось живых — он сбился, кажется, со счету, пытаясь собрать в кучу разрозненные кусочки минувших дней: что было сегодня, а что — позавчера?.. Впрочем, даже понятие «сегодня» делается зыбким в его голове, до краев размытым по этому подземелью: что, если прошел уже целый день?.. Хотя было бы неплохо отсидеться в тоннеле до тех пор, пока его соперники не поубивают друг друга — мысль так заманчива, но Хион прекрасно знает, что распорядители этого не допустят. И он готовит себя к неизбежной подлой неожиданности, которую в любой момент может выкинуть больная фантазия капитолийцев.
Стоит Хиону подумать о распорядителях, как впереди он замечает очертания лестницы, ведущей вверх: подниматься приходится ощупью, и Хион, насчитав четыре ступеньки, упирается в стену: тупик. Чертов Капитолий — и как ему выбраться теперь отсюда? Обойти ступени внизу невозможно — они и сами выдолблены прямо в породе, с обеих сторон — стены тоннеля; значит, если выход где-то и есть, то… Сглотнув, Хион принимается шарить ладонями вдоль скользких от сырости стен: может, где-то есть механизм, приводящий в действие какую-нибудь потайную дверь? Ему бы фонарик — хоть немного осветить подземелье, — но фонарика нет, и приходится действовать практически на ощупь. Хион методично прощупывает каменную кладку перед собой, начиная раздражаться и впадать в панику: если он не найдет выход здесь, то придется возвращаться, откуда пришел, и быть может, в лесу уже безопасно, насколько это возможно в пределах арены, но Хион уже так устал, и нога то и дело давала о себе знать… Видимо, на какое-то время ему придется остаться здесь: немного поспать, а дальше… А дальше будущее казалось Хиону слишком зыбким: у него почти не осталось воды, а тех нескольких глотков, что плескались на дне фляги, надолго не хватит. Сколько там человек может прожить без воды?.. Дойдет ли он вообще обратно? Отчаявшись, Хион в сердцах бьет кулаком по низкому потолку, нависшему прямо над головой, и вздрагивает: наверху что-то брякнуло. Настороженно присев, Вагнер склоняет голову набок, чтобы удобнее было изучить потолок, и осторожно водит по нему руками: снова легкий стук, и присмотревшись, можно разглядеть наверху небольшую квадратную плиту — кажется, она не закреплена. Хион упирается в нее ладонями и медленно разгибает локти: нехотя плита поднимается, и Хион сдвигает ее в сторону. В тоннель брызжет рыжеватый свет, и Вагнер невольно улыбается: оказывается, все не так плохо. Подтянувшись на руках, он может подняться над отверстием в потолке и бегло осмотреться: снова какой-то подвал, но это, по крайней мере, уже что-то. Правда, выбраться на поверхность оказывается не так уж просто — это удается Хиону лишь с третьей попытки. Вокруг — просторное помещение с кирпичной кладкой, освещаемое закрепленными по периметру лучинами, арочные своды, и всюду — ниши в стенах и круглые деревянные бочонки. Позади — еще один тоннель, узкий и бесконечно длинный, между ниш в трех местах — голая кладка, по форме напоминающая арочный проход, а в самих нишах — пыльные бутылки, заставившие Хиона удивленно вскинуть брови и усмехнуться: алкоголь. Очевидно, хороший: если арена — средневековый замок, а в Роге изобилия девчонки нашли инкрустированный драгоценными камнями гребень, то и в погребах должны храниться отменные напитки. Значит, за все, что ему пришлось вытерпеть, Хиону полагается неплохая награда — он воодушевленно бродит вдоль полок, разглядывая бутылки, и, смахнув пыль со стекла, останавливает свой выбор на золотистого цвета коньяке. Оглядевшись по сторонам, Хион размышляет о том, как ему поступить дальше: идти в глубь нового тоннеля не было ни желания, ни сил, и он решает остаться в погребе хотя бы на время: перекусить, выпить и отдохнуть.