— Смотри, смотри, там опера! Ой, а у той женщины парик в форме фонтана!
Иштар хочет треснуть его по голове, но Гаррисон только смеется, раззадоривая ее, и продолжает комментировать все, что видит. За те несколько минут, что они идут по площади, примыкающей к железнодорожной станции, Ром успевает вывести Иштар из себя настолько, что она вот-вот готова взорваться и накричать — на него, на менторов, на сюсюкающую Кибеллу и прочих капитолийцев… Но прежде, чем она окончательно выходит из себя, Ром со своим просторечивым говором, в котором угадывается принадлежность к одному из не самых богатых районов Третьего округа, заявляет чуть ошарашенно:
— А это Центр преображения. — И, присвистнув, сбавляет шаг.
Центр преображения Иштар видит и без его комментариев. Такое здание трудно не заметить — особенно если ты идешь, задрав голову. Центр преображения высок и выделяется среди прочих — чересчур роскошен и блистателен. Кажется, у них все, что связано с Голодными Играми, — чересчур. Особенно теперь, когда речь идет о Квартальной Бойне. Вот и Кибелла, присюсюкивая, принимается вовсю расхваливать здание, где Иштар и Рома будут готовить к параду трибутов.
— В этом году его буквально отстроили заново! — восторгается она. — Новый дизайн снаружи и изнутри, новое оборудование…
— Новые стилисты, — хмыкает Ром. Кибелла не понимает его иронии.
— А? — озадаченно переспрашивает она, расстроенная тем, что ее прервали. — А, да. Некоторые из них и правда будут работать с трибутами впервые. Пойдемте, деточки, пойдемте! — и она, пропустив своих подопечных в белую резную дверь, расписанную сусальным золотом, заходит за ними следом.
— А Феста и Гаджет? — озадаченно спрашивает Иштар.
— Ах, с ними вы теперь до вечера не увидитесь! Сейчас я передам вас стилистам, а уже потом, после Церемонии открытия, вы встретитесь с менторами в Тренировочном центре. Кстати, я говорила, что в этом году он тоже новый?
— Какая разница, старый-то мы все равно не видели, — язвительно замечает Иштар, следуя за Кибеллой по просторному белоснежному коридору, стены которого покрыты золотыми и серебряными узорами, а пол устлан золотым ковром. Жемчужина в золотом кольце Иштар кажется тусклой и серой на фоне этого великолепия.
Кибелла останавливается там, где коридор обрывается, расходясь на два буквой «Т». Верхняя перекладина «Т» с обеих сторон заканчивается дверьми, и капитолийка важно провозглашает:
— Иштар, тебе в левую дверь, Ром — в правую. Там вас ждут ваши команды подготовки — ну, а я встречу вас после парада! Чао! — и, послав обоим воздушные поцелуйчики, она удаляется, покачивая бедрами.
— Ну что, расходимся? — уточняет Ром, почесывая затылок.
— Очевидно, — отвечает Иштар, неуверенно приоткрывая свою дверь и скрываясь за нею. Вздохнув, Ром следует ее примеру и оказывается в просторном помещении — таком же белом, как и все здесь, только не так ярко изрисованном золотыми загогулинами. Стоит ему войти, как две смешливые девушки с восторгом набрасываются на него:
— Ах, какой мускулистый и сильный! Ничего себе, вот это бицепсы! А мы думали, в этом году, как всегда, будет какой-нибудь щуплый очкарик! Ты не носишь очки?
Ром, скривившись, оглядывает галдящих девушек, одетых не по-капитолийски просто: в черные узкие брюки и просторные майки из блестящей ткани. Они продолжают ощупывать его и поворачивать в стороны, словно он — манекен в магазине, и Ром, ничего не понимая, растерянно задает единственный пришедший ему на ум вопрос:
— Почему я должен носить очки?
— Ну, потому что все в Третьем дистрикте носят очки, — важно отвечает одна из девушек, та, что одета в голубую майку. Ее коллега в фиолетовой согласно кивает, и они выглядят такими убежденными в сврей правоте, что Рому жаль их разочаровывать. Он просто закатывает глаза и говорит, что очки ему не идут, и девицы вновь принимаются восторженно верещать.
— Так, стойте. Давайте разберемся. Вы вообще кто? — спрашивает Гаррисон, и капитолийки в унисон отвечают:
— Твоя команда подготовки!
А потом та, что в фиолетовом, добавляет, перекидывая за спину собранные в высокий хвост розовые волосы:
— Я Пенелопа, а она — Медея.
— И мы подготовим тебя к Церемонии открытия, — добавляет Медея.
— Да я вроде и так готов — хоть сейчас выпускать можно!
Девушки заливисто смеются:
— А ты забавный. Давай, раздевайся уже.
— Что? Раздеваться? Да вы рехнулись!
— Ничуть. Таковы правила.
— Что, совсем раздеваться? Прямо здесь? — уточняет Ром. Медея и Пенелопа кивают. — А не застесняетесь? — усмехается он, стаскивая рубашку.
— Да чего мы там не видели? — хихикают девушки, и их смешливость порядком раздражет Рома, юношу, которого вообще непросто взбесить. Раздражает его и то, что перед ними надо раздеться. Быть предметом обсуждения этих двух разукрашенных болтушек не слишком-то приятно, но, очевидно, выбора у него нет, и приходится покориться. Поначалу девицы не делают ничего сверхъестественного — лишь заставляют принять ванну с какими-то ароматными маслами, а затем размазывают по телу скользкий бальзам. Ром, сохраняя привычный расхлябанный тон, шутит о том, что хоть массаж перед ареной получит, но вся веселость мигом улетучивается, когда Пенелопа достает из шкафчика восковые полоски.
— Это еще зачем? — испуганно спрашивает он, и Медея смеется — опять.
— Все эти сильные и храбрые мужчины, готовые терпеть ножевые раны и укусы диких зверей на арене, сразу превращаются в испуганных беспомощных детей, стоит им увидеть восковые полоски.
— Лежи смирно, — велит Пенелопа, растирая одну из полосок в ладонях, а затем наклеивая Рому на руку. — Будет капельку больно, — предупреждает она и резко дергает.
— Ты что, рехнулась?! — вопит Гаррисон. — Зачем это вообще? Я мужчина, в конце концов, а не какая-то там барышня!
— Фи, какой. На твоем теле не должно остаться волос. Это не комильфо. Ты посмотри на свою грудь!
Ром скашивает глаза, но ничего необычного не видит.
— Грудь как грудь, — отвечает он, пожимая плечами.
— Но она… волосатая! — визжит Медея, наклеивая на его кожу очередную восковую полоску.
— Открою тебе секрет, у большинства мужчин на груди растут волосы.
— Но не в Капитолии!
— Поверь, и в Капитолии. У кого-то больше, у кого-то меньше — но они растут, против природы не попрешь. И если ваши жеманные соплежуи их удаляют, то это вовсе не значит, что изначально их не было.
Медея недоверчиво хмурит бровки, и Ром понимает, что спорить с ней бесполезно. Приходится терпеть, сжав зубы.
Тем временем Иштар сидит на кушетке, набросив на плечи шелковый халатик, и наблюдает за тем, как зеленоволосый мужчина с легкой бородкой энергично перемешивает в миске полупрозрачную густую массу.
— Что это? — с любопытством спрашивает она, и Фабиан — так зовут мужчину — охотно отвечает:
— Сахарная паста для эпиляции.
— Ого! — удивляется Иштар, ничего не слышавшая о подобном способе удаления волос. Дома, в Дистрикте-3, она привыкла пользоваться бритвой, и сахарная паста была для нее в новинку.
— Отдай, пожалуйста, халатик и ляг, — просит Фабиан. Иштар послушно протягивает ему халат и поудобнее располагается на кушетке, стараясь не думать о неловкости. В конце концов, Фабиан и две его напарницы всего лишь выполняют свою работу, и выполняют, как кажется Иштар, очень качественно. Так, после мусса, который ей нанесла на волосы женщина с цветком на щеке, ее шевелюра стала гладкой и шелковистой, как никогда прежде, да и после процедур для лица Иштар чувствует себя посвежевшей. Ей нравится в Центре преображения, безусловно: наконец-то можно расслабиться как следует. Даже эпиляция сахаром не вызывает неприятных ощущений, а после нее Иштар снова дают принять пенную ванну, а затем наносят макияж и делают маникюр и педикюр. Да уж, если жители Капитолия могут позволять себе такое каждый день… Победить в Играх стоит хотя бы ради этого. И судя по реакции Фабиана, который восторгается поведением порученного ему трибута, у Иштар Пибоди есть на это все шансы. Главное — грамотно подойти к выбору союзников.