— Эй, Сандал! — позвал вдруг Марбл, и за его улыбкой Лисса почувствовала интерес и еще что-то — не такое уже безобидное, но пока не жестокое. Хейт играл. Наконец-то, к огромной радости Лиссы Голдман, в ее игру кто-то по-настоящему, искренне играл!
Сандал медленно повернулся на зов напарника и вопросительно склонил голову. Тот, едва заметно ухмыльнувшись, спросил:
— Ты хочешь победить?
— Ну и вопросы у тебя, Марбл. Конечно, я хочу, — в своей тягучей, нудновато-вязкой манере ответил Шортли. — Почему ты спросил?
На это Хейт лишь пожал плечами и, подбросив в ладони меч, подзадорил Сандала:
— Докажи!
Тот озадаченно взглянул на него:
— Ты имеешь в виду, чтобы мы… ну, то есть, чтобы я сразился с тобой?
— Ну! — губы Марбла растянулись в широкой, искренней улыбке. Он явно радовался, что Четвертый понял его с полуслова, и предвкушал хорошее сражение.
— Но ведь я могу убить тебя… Случайно или… Я в том смысле, что мы союзники с тобой…
— Изначально мы соперники, не так ли? И если ты убьешь меня, я буду даже горд тем, что пал в достойном бою… И пожелаю тебе победы. — Он снова улыбнулся. — Почетно победить в Играх, но проиграть достойному сопернику почетно не меньше.
В центре управления ареной с любопытством наблюдали за тем, как Марбл уговаривает Сандала взять оружие. Инженеры сгущали сумерки, окрашивая небо в таинственный цвет индиго, а кое-кто из распорядителей уже делал ставки между собой, споря на всякие бесполезные мелочи… Пора было готовиться к показу павших — времени оставалось совсем немного, а от поединка этих двоих зависел исход сегодняшнего дня: взмоет в небо чей-либо портрет, или только герб Панема озарит арену в полночь.
В конечном итоге к полуночи оба трибута оставались живы, а сражение было в самом разгаре. Марбл орудовал мечом, Сандал — длинным трезубцем, держа у пояса острый кинжал. Бились без доспехов: так, мол, честнее. Клинок Марбла то и дело натыкался на стальные зубья, а Сандал теснил противника и, уклоняясь, отгораживался древком — трезубец у него был хитрый, литой, и металл рукояти оборачивался кожей, чтобы не выскальзывать из ладони. Такое древко не перерубить мечом, как ни старайся — Марбл избрал другую тактику. Изматывал противника, наносил удары яростно и не систематично — но трезубец встречал его лезвие повсюду, хотя Сандал больше оборонялся, чем нападал. Это дало Марблу возможность слегка ослабить защиту — и тут же поплатиться за это, получив ранение. Острые зубцы скользнули по футболке и стукнулись о ребра справа у груди, но Сандал словно испугался собственной мощи и как-то нелепо отдернул руку, не позволяя удару стать смертельным. Потекла кровь, бурая в свете тысяч звезд, разбросанных по небу; Марбл, сжав зубы, застонал от боли и злобы и принялся биться яростнее. Сандал, испугавшись первого успеха, теперь действовал напористее… Казалось, исход поединка предрешен: один из противников ранен и не может биться в полную силу, но эта оплошность придала Марблу ярости. Бой закончился, когда в комнате управления собрались абсолютно все распорядители — смотрители и дневной, и ночной смен. Тяжелым рубящим ударом Марбл Хейт раскроил Сандалу Шортли половину туловища, пройдясь наискосок немного вниз от правого ребра, и в изнеможении опустился на колени. На голую землю капала кровь с его груди, а в воздухе висело эхо от пушечного удара.
Ора Борегард, притаившаяся за разбитой колонной неподалеку, дождалась, пока он наспех залатает свою рану и уйдет прочь, а затем лисицей проскользнула к Рогу. Порывистый ветер отчаянно трепал ее рыжие косы.
========== XXIX ==========
Терру уже второй день трясет от бессильной злобы. Какой толк от лука и колчана, полного хороших стрел, если на этой чертовой арене разом исчезла вся дичь?! Запасов Терры хватило вчера лишь на то, чтобы позавтракать: она привыкла, что охота дает ей пищу на каждый день, но со вчерашнего дня ей не встретилось в лесу ни одной птицы, ни одной белки или кролика, ни зверей покрупнее. Сказать, что это было паршиво, — ничего не сказать. Во-первых, Терра, немалую часть своей жизни проведшая в лесу, отлично знала, что если животные прячутся по норам, это не к добру: звери и птицы обладают отличным чутьем и скрываются перед бурей, землетрясением, ураганом… Но стихийных бедствий не происходит уже второй день, и Терра не знает, стоит ли бояться заранее: сейчас она просто хочет есть. От спонсоров в последнее время ни слуху, ни духу: то ли разочаровались в фаворитке, то ли протратились в пух… То ли не понимают, что если в ближайшее время она не найдет еду, Терра просто свалится без сил. Кроличьи норы были пусты, а в птичьих гнездах Терру встречали лишь хрупкие перышки да увядшая трава: ни птенцов, ни яиц… Злая ли это шутка распорядителей или преддверие катастрофы, одно Терра знает наверняка: питаясь лишь листьями одуванчиков, на арене долго не протянешь.
Она бродит по лесу, заглядывая под каждое дерево в надежде найти грибы или съедобные ягоды, но кругом растут лишь одни поганки, а в густых кронах совсем не видно плодов. Прошло уже больше суток с тех пор, как Терра ела в последний раз, и заглушить голод прохладной речной водой уже не удается. Распорядители словно издеваются над ней — тусклое солнце плывет к зениту, арена давит тишиной, и ничто, абсолютно ничто не тревожит обстановку вокруг. Лучше бы уже произошел какой-нибудь катаклизм, думает Терра: еще несколько часов подобной пустоты она не выдержит.
Несколько часов ждать и не приходится. Уставшая, Терра решает немного передохнуть под раскидистой липой: может, если она уснет ненадолго, голод хоть немного отступит. Поэтому, вдоволь напившись воды из фляги, Терра устраивается прямо на мягкой травяной подстилке и закрывает глаза. Задремать удается нескоро, но когда сон уже готов подернуть ее сознание легкой пеленой, где-то над головой раздается едва различимое жужжание. Сперва Терра пытается отвлечься от него, обхватывая голову руками, но гул нарастает, и ей приходится сесть, недоуменно глядя по сторонам. Гудение идет прямо из дерева, и обойдя его кругом, Терра видит в стволе дупло. Из дупла едва заметно торчит краешек пчелиного улья, и, выдохнув, Терра улыбается: в улье могут быть пчелы. Дикие и, скорее всего, опасные, но пчелы делают мед, а мед — это какая-никакая еда.
Прикусив губу, Терра сосредоточенно разглядывает улей, у которого кружит с десяток пчел, слишком крупных для того, чтобы встретить таких в ее родном Десятом дистрикте. Яд их, без сомнения, чрезвычайно опасен, и если Терра не умрет на месте от пары-тройки укусов, то рискует остаться парализованной или подхватить страшную аллергическую реакцию: иначе арена не была бы ареной. Но выбора у нее нет, зато есть опыт обращения с ульем и домашняя пасека, мед из которой уходит по большей части в Капитолий. Кто, как не жительница Десятого дистрикта, сможет укротить рой диких медоносных насекомых?
Сперва нужно соорудить защитный костюм. У Терры есть наручи и перчатки — значит, руки ее в безопасности. А лицо поможет уберечь от укусов тентовая ткань палатки — путаясь в полотнище, Терра безжалостно рвет его на широкие полосы и сооружает из них подобие маски, оставляя незащищенными лишь глаза. Затем, скрывшись под скользкой тканью, находит квадратик полупрозрачной сетки, служивший в палатке окном, и, решительно отодрав его, прикладывает к лицу: сквозь него довольно хорошо видно, а значит, экипировка готова. Конечно, жертвовать ночлегом ради попытки добыть еду очень неосмотрительно, но, с другой стороны, палатки у Терры могло и не быть, а второй шанс найти пищу едва ли подвернется в ближайшее время.
Глубоко вдохнув, Терра осматривается и поднимает с земли широкую длинную палку. Главное — не бояться и не совершать резких движений. Обойдя дерево с противоположной от дупла стороны, она легонько бьет по стволу — надо выманить пчел из улья.
Жужжание усиливается, становится более гневным — здоровенные, едва ли не с ягоду клубники размером, насекомые покидают свое дупло, а Терра продолжает осторожно стучать палкой по стволу. Затем оглядывается — рой сердито кружит на расстоянии вытянутой руки, а значит, пора действовать.