— И ты тоже дарила им подарки?
— Да, упрашивала собственного отца, — рассмеялась Катарина.
— Жаль, что нашего папу Игры не интересуют…
— Не говори ему, что я давала тебе деньги на посылки для Рома. И что в школьные годы влюблялась в трибутов — тоже, хорошо? — мать подмигнула с хитрой улыбкой, поправила замысловатый воротник на платье Селии и поднялась с дивана: — Ну что, идём? — Катарина похлопала в ладоши, подзывая безгласого, чтобы тот открыл перед ними дверь: такси уже подъехало. Взглянув в хорошенькое, чуть обиженное и припухшее от слёз личико дочери, она лукаво шепнула ей: — Сын мистера Стэнли, между прочим, очень даже симпатичный молодой человек!
Пухлые губки Селии помимо воли растянулись в лёгкой улыбке.
***
Авгур Дэйл самодовольно хмыкнул: он уже не в первый раз убедился в том, что не прогадал, поставив на Диаманда Уиндема крупную сумму — пусть и из отцовского кошелька. Пока его напарник, Марбл, нарывался, распыляя энергию, и пытался выслужиться, доказывая, как он хорош в убийствах, Диаманд действовал умно, выжидая подходящий момент. На выходе они имели труп Марбла, не дожившего даже до финальной восьмерки, и Диаманда, вышедшего победителем из схватки на пиру. Причём схватка была не с кем попало — Ром Гаррисон казался многом в столице сильным и подающим надежды трибутом, и кто знает, чем закончилась бы для Уиндема эта стычка, окажись он чуть менее проворным. Маленькие бомбы, изобретенные участником из Дистрикта-3, были серьезным оружием. И пусть эта жертва была первой на счету Диаманда, он проявил себя более чем достойно: никто не задастся вопросом, что это за профи, не способный убить. Авгур уверен был, сдержанный Уиндем все это время берег силы, не желая растрачиваться на более слабых соперников, и теперь он наконец-то покажет себя.
Сейчас Диаманд расположился у Рога изобилия и обрабатывал рану на ноге — та казалась незначительной, и он лишь промыл ее, быстро остановил кровь, нанес на кожу вокруг мазь из Рога изобилия и перебинтовал. Куда хуже дело обстояло с с его лицом: левая щека, часть шеи и даже плечо пострадали от взрыва. Кое-как обработав кожу, покрытую лопнувшими волдырями и местами обнажавшую розовую плоть, Диаманд смазал ее той же мазью — обезболивающее, быть может? — и выпил какую-то жидкость прямо из ампулы. Кровоостанавливающее?
Он ещё долго искал что-то внутри Рога, но, видимо, так и не нашел, чертыхнувшись, и растянулся прямо на земле, прикрыв глаза и приложив к левому веку примочку из чайного пакетика. Видимо, его зрение слегка пострадало после взрыва, но Авгуру казалось, это не проблема. Или, во всяком случае, гораздо меньшая проблема, чем обожженная до такой степени кожа: ожоги подобного рода могли нести опасность для жизни, и Диаманду следовало помочь. У Авгура были деньги, выделенные отцом на личные нужды, и сейчас, во время Голодных Игр, он распоряжался ими осторожно: если Уиндем выиграет, сумму ставки Авгур вернет Дэйлу-старшему, а процент заберет себе, а вот если проиграет, финансирование сократится — за свои промахи придется отвечать. Но сейчас, казалось, был тот самый случай, когда карманными деньгами можно и пожертвовать, тем более, это первый подарок, который Авгур делает как спонсор.
Номер, по которому можно связаться с ментором Диаманда, давно был занесен в список контактов, так что минуту спустя Авгур уже оплачивал самое надежное средство от ожогов, а еще через некоторое время Диаманд с благодарной улыбкой отвинчивал крышку заветной баночки.
Чуть позже, когда, очевидно, боль слегка утихла, Уиндем вытянул из-за пазухи конверт, добытый на пиру, и, стянув золотую тесьму, сломал печать с гербом Капитолия. Конечно, зрителям не показали ни что содержится в письме, ни кто его автор, но выражение лица Диаманда камера выхватила очень точно. И то, как дрожали губы, растягиваясь в легкой усмешке, чуть искривленной горечью тоски, и то, как блестели глаза трибута, получившего весточку из дома. Наверное, Диаманду писали слова поддержки, ждали домой с победой… Авгуру думалось, такой подарок для трибутов должен быть очень ценным.
(Ром Гаррисон заплатил за него собственной жизнью).
***
— Добрый день, господин Фид.
— Здравствуйте, Джемма.
Голоса, язвительные донельзя и такие же приторные. Экстравагантная, молодящаяся Джемма Сервей и круглый, всегда бодрый Кальвус Фид: Квартальная Бойня нашла для них еще одну точку несоприкосновения, помимо рабочих разногласий и взаимной неприязни. Ни для кого не было секретом, что Джемма благоволит Иштар Пибоди, а Кальвус переживает за судьбу Терры Салливан, и когда на экране показали ни к чему не приведшую стычку девушек на пиру, и без того натянутые отношения владельцев конкурирующих корпораций перешли на новый уровень. Кальвус пытался не воспринимать Джемму, а та в свою очередь старалась уязвить его посильнее, и чисто формальные беседы о сдаче проектов и подготовке документации перетекали в перепалку, связанную с Голодными Играми, скрыться от которых в Капитолии было просто невозможно: из каждого радиоприемника то и дело звучала краткая сводка новостей, и на каждой городской афише красовалось фото того или иного трибута, будь он вашим фаворитом и первым претендентом на победу или главным в списке неудачников сезона. Джемма злилась, что Иштар не удалось победить в схватке с Террой, а Кальвус беззлобно подстегивал ее негодование, напоминая:
— Иштар — не вашего поля ягода, дорогая Джемма. Взгляните, девочка совсем не готова идти по головам — она такой же затравленный трибут, как и все они. — Конечно, он намекал на попытку Иштар убить Тимиса Кардью, которую она так и не осуществила, но и у Джеммы был в рукаве козырь, заставивший Кальвуса вмиг помрачнеть. Все тот же несчастный Тимис, чьей жизнью они швырялись друг в друга, словно горячей картошкой из детской игры.
— Печально, наверное, осознавать, что девушка, которую вы считали ангелом во плоти, убила ни в чем не повинного парня? Она убийца, Кальвус, помните об этом. Дважды убийца.
Джемма играла на его чувствах, зная, как Фида задевают подобные речи, хотя ее собственные раны это бередило ничуть не меньше. В рейтинге трибутов Терра Салливан стояла выше Иштар именно благодаря тем двум смертям, но Джемма Сервей не собиралась отступать от своих взглядов. Она уверена была, что шансов на победу у Иштар в разы больше, чем у Терры, несмотря на проявления слабости и человечности у ее фаворитки. А Кальвус Фид пусть помогает хорошеньким девушкам: для одной это уже закончилось плачевно.
Комментарий к Интермедия
Если это ещё читает кто-то из тех, кто знаком с моими ранними работами по ГИ, ловите пасхалку :3
========== XXXIV ==========
Терра держит Маркуса за руку — с ним спокойно, и она может выговориться, высказать все, что накипело, поделиться болью и страхами — всем, что ломало ее столько дней. Маркус остался для нее единственной родной душой на арене, и она была счастлива увидеть его целым и невредимым, пусть и таким же сломленным.
— Значит, ты убила двоих?.. — тихо спрашивает он, и в его голосе нет упрека — лишь сочувственное понимание.
— Я не хотела, я… Вик Холливел остался в живых, когда я выстрелила. Да, я послужила причиной, он погиб в тот же день, но… это ведь не считается? — спрашивает она, хотя хотя сознание услужливо подсказывает вместо Маркуса: считается. — А Тимис… — Внутри все до сих пор содрогается при мысли о нем: это случилось так быстро, так нелепо и непредсказуемо… — Я не хотела, Маркус!.. Мне просто было так страшно… Я думала, это враг… — и она в слезах утыкается в грудь земляка. Маркус, сдержанно вздохнув, прижимает ее к себе и успокаивающе гладит по голове, а Терра, не способная назвать себя миниатюрной девушкой, в его объятиях чувствует себя совсем маленькой и хрупкой.
— Парень из Второго убил Сиену прямо у меня на глазах, — печально, с ноткой здоровой злости, говорит Хейстед. — Я отомстил.
Терра обхватывает Маркуса руками за талию, и так они молчат еще долго, делясь друг с другом своей болью. Она чувствует, что Маркус безмерно устал от Игр и арены, что у него уже почти нет желания бороться, потому что он выжат морально — но он продолжает идти вперед, ведь остановка означает смерть.
Они негласно решают остаться вместе. Это рискованно и опасно: рано или поздно кто-то должен будет умереть, и даже если они не пройдут бок о бок до самого конца… Обоим довелось увидеть смерть союзника, и обоим это отозвалось тяжестью на сердце — а друг друга они знают уже много лет, это не просто мимолетная привязанность: пусть Маркус и Терра не были близкими друзьями, но воспоминания они делят общие. Объединяться сейчас значило нарушить обет, данный друг другу перед самым началом Игр, но Маркус нужен Терре, а Терра — Маркусу. И никакие обеты уже не имеют смысла.