о от вас требовалось. И тут в него вселяется дьявол: ребёнок начинает истошно кричать, а вас охватывает паника, ибо что делать в такой ситуации вам неведомо. Знакомо? Нет? Так или иначе, примерно те же чувства я испытывал, находясь рядом с этим существом. Я мечтал найти родную душу - того, кто выслушает и поймёт меня, и с кем я смогу поговорить. Но о чём беседовать с семилетним мальчиком? Да и что вообще мог сказать тот, кто ничего не знает о себе? Он пытался спрашивать меня о том, что я помню и что видел. Существует ли ад или рай? А я лишь качал головой и вздыхал: «не знаю». Даже не знал благословение ли то, что я мог продолжать существовать в тонком теле или же проклятье, ниспосланное Дьяволом или же Богом, чтобы познать их одиночество, какое никогда не сможет понять человек. Так же, как и не мог понять: я ли нашёл того, кто может слышать, или он того, с кем можно говорить. И действительно ли эта находка предназначалась нам обоим. Анисий просил меня приходить всё чаще. Даже в школе, где полно народа и касание с каждым из толпы причиняло мне боль. Но я выполнял даже это, играя роль его отца, ибо не мог отказать. «Сынишка» был всего во втором классе, поэтому уроки казались мне на редкость скучными. Я старался сидеть у окна, дабы какой-нибудь непоседа не задел меня шаловливыми ручонками, но иногда я попросту покидал кабинет, уходя в коридор, чтобы выдохнуть от гула. Он стал невыносимым для меня, привыкшего к тишине. Во времена такого наброска спокойствия я задумывался о самых разных вещах. Например, стареют ли души? Действительно ли я, каким себя вижу - вернее наблюдаю отдельные части тела - это я погибший? Или же я всегда таким был, а моему телу под девяносто, и умер я всё же своей смертью, просто сохранил молодость духа? И, так или иначе, для чего оставлен здесь? Узнать, кто я? Мне это казалось нереальным по причине отсутствия информации. Закончить дела, как в книгах? Но какие могут быть дела у мёртвых, если в самом деле мы умираем в свой день и час? Накопление опыта? Но где он может пригодиться? В особенности, если мы всё равно всё забываем. Да и может ли душа учиться? Познавать новое? И должен ли я это делать? Вдруг есть какая-то школа для призраков имени Святого Духа, а я не в курсе. Однако глупо было отрицать, что я изменился. Я уже не гнался за ответами, пытаясь выяснить, кто я. Я смирился с тем, что это невозможно. Я был лишь пылью пережитого, наблюдающей за нынешним. И не смотря на то, что с каждым днём, казалось, я всё ближе к разгадке, о чём свидетельствовали и мои возросшие способности к взаимодействию, что проявлялись ровно тогда, когда мог их использовать, за четыре года пустого скитания я не узнал ничего. Слонялся от дома к дому, пугая животных, вмешиваясь в воспоминания и вороша их, не гнушаясь интимностью. Я мог быть где угодно и кем угодно. Но мне неподвластно было на что-то повлиять. Лишь серая тень порванной души, наблюдающая за спящими в ночи. Изнывающая от тоски и одиночества, не знающая для чего она здесь. Именно поэтому мальчик так взбудоражил меня. Я ощущал нечто странное; то, от чего давно отвык и не думал, что почувствую такое снова. У меня будто сосало под ложечкой. Он снова сулил мне надежду, вдохновлял меня на новые тщетные поиски себя. Я чувствовал внутреннее опустошение и, вместе с тем, неподдельный интерес. И вот я уже будто бы снова был готов идти в бой с неизвестным. Услышал какой-то шум на лестнице, который отвлёк меня от своих странных мыслей. В проходе появилась зрелая женщина в строгом костюме. Она пыталась идти как можно тише, но на каблуках это было весьма затруднительно. Несколько воровато оглядевшись, учительница поманила рукой троих подростков за своей спиной, и они небрежной шаркающей быстрой походкой побрели за ней, едва способные сдержать улыбку и смех. Наконец, все вчетвером зашли в небольшой кабинет с ясной табличкой «Учительская» и скрылись там, отделяясь от окружающего двумя поворотами замка. Поскольку это было явно интереснее, чем учиться умножать в столбик, я последовал за ними. Учительская была очень тесная и заставленная бумагами и папками до потолка. На стенах и батареях скопился толстый слой пыли, цветы на окнах полузавяли. Здесь явно не хватало руки уборщицы Тёти Фроси, о которой я много слышал, но, почему-то, ни разу с ней не сталкивался. Трое ребят, что шли следом за женщиной: две девушки и один пацан, уже явно были выпускниками, ибо выглядели взрослее старшеклассников в школе. Да и то, что они пришли к учителю с тортом в учебное время, явно указывало на это. Сумев разгрести от документов немного потрёпанный временем диван, они расселись на нём, раскрывая коробку с лакомством. - Как у вас дела, Валентина Ивановна? - спросила первая девчушка, самая подвижная, в джинсе и кроссовках, пытаясь разрезать свежий торт из безе, что буквально рассыпался в её руках. - Ой, да всё хорошо, мои милые, младший в школу пошёл, старший - отличник. Новый класс, правда, - отпетые хулиганы. - Ну, уж вряд ли они с нами сравнятся, - усмехнулся парень, присев на подоконник, который слегка хрустнул под его весом. - А ты, Василий, как погляжу, всё на подоконниках сидишь? Знаешь же, что старые, обвалиться могут. Слезай давай. Недовольно, но послушно, как дрессированный, выпускник слез с пласта, но опёрся об него руками, невнятно бормоча что-то под нос. - За одиннадцать лет не развалился. Мы ж с Савельевым на нём всю школу отсидели. - Может быть, если бы вы чаще бывали на уроках, то и успеваемость была бы повыше, а не только рост и долги, - мягко упрекнула его вторая девушка в лёгком жёлтом платьице, что было примечательно для такого холодного утра. И как она не мёрзнет? - Савельев... Помню-помню, - немного грустно отозвалась Валентина Ивановна об ученике. - Умница такой был. - Умница? - повела бровью девушка. - Да, Лен, это же она про Лёшку Савельева. Он же в её классе учился. - Ах, да, - мягко стукнула себя по лбу Елена. - Я ж думала, она про нашего. - Ну, у вашего тоже были большие таланты, - с какой-то интригой в голосе протянула учительница. - Такого драчуна ещё поискать, - усмехнулась девушка в джинсе, имя которой я так и не расслышал. - Зато как за девушками ухаживал, - протянула Елена. - Тебе ли не знать, ты же у него шестой была, - отозвался Василий. - Да, рубаха-парень. Всегда в компании был, никогда Саву одним не видел. - Да, может, поэтому я видела его редко, - усмехнулась краем губ Валентина Ивановна. В какой-то момент все почему-то замолчали, смущённо таращась в пол. Это молчание начало меня напрягать, потому мне страшно захотелось как-нибудь нарушить эту тишину. Уронить что-нибудь или чихнуть, привлекая внимание. Прижавшись к стене, я положил руку на стопку из бумаг. На моё удивление верхняя послушно слетела, хоть и местами проходила сквозь мои пальцы. Тем не менее, я всё равно не мог понять, как это делаю, и от чего зависит мой успех или поражение. Ведь, по сути, я - просто мысль, и как же можно было понять, почему я мог двигать тот или иной предмет, хоть и редко получалось. Телекинез? Это привлекло внимание, но слишком незначительное. Гораздо больше их взбудоражил звонок с урока. Впрочем, не только их; коридор тут же наполнился гамом выбегающих из комнат детей, истошными криками. Казалось, что за этим спокойным полотном двери скрывалась третья мировая война. Троица развеселились и продолжила вспоминать былые времена своих школьных лет, которые меня уже никоим образом не привлекали. Потому осторожно вышел в коридор, стараясь не сталкиваться с бегущими на меня детьми. Анисий, наверное, меня потерял. Нужно было бы найти его. Этот малец доставлял мне некоторые проблемы, но мне нравилось его послушание. Несмотря на монотонно-восторженный поток вопросов со стороны Анисия, я в любой момент мог заткнуть его. Этот одуванчик был на редкость примерным ребёнком, иногда я ему даже поражался, а может и завидовал. Но неожиданно мои розовые очки относительно его поведения разбились вдребезги. Прямо посреди коридора эта красота затеяла драку с мальчишкой на пару классов старше. Двое старательно метелили друг друга, пуская в ход кулаки, зубы, учебники, словом, всё, что было под рукой. Несмотря на все мои старания, малец упорно игнорировал моё требование остановить хулиганство, а вокруг собралась уже целая толпа зевак и, судя по всему, каждый болел за своего. Оглядевшись, я заметил кабинет напротив, но дверь его была закрыта на ключ. Залетев внутрь, я увидел, что учительница внутри присутствовала и тайком выпивала из небольшой бутылки, которую прятала в столе. Она была явно недовольна и вымотана каждодневными криками. Наверное, поэтому она и не замечала, что происходит в коридоре. Но мне было необходимо привлечь её внимание. Я решил так: если с бумажками выходит, значит, и с дверью возможно. Подлетел к ней в плотную и попробовал нажать на ручку. Безрезультатно. Ещё раз. И ещё - всё без толку! Я понимал, что делаю что-то не так. Вновь пытаюсь решить задачу, будто имею физическое тело, хоть и давно не совершал таких ошибок. Нет, я мог сделать это, только как дух, и именно эту теорему нужно было осознать. Всё, что у меня есть - мои мысли, эмоции и страхи. Значит, этим и надо пользоваться. Собравшись, выдохнув и прищурив глаза, я сосредоточил всю ярость, что сейчас во мне была, соединив её с внутренним спокойствием и уверенностью, и рванул вперёд с каким-то необузданным рёвом, вдарив ногой по тонкому полотну. И лишь л