Глава IX.Семья
Прошли месяцы. Выматывающего, но абсолютно пустого скитания и поиска. Они почти ни к чему не привели, я был изнеможден бесконечным потоком воспоминаний, которым не было конца, в которых я хотел бы просто утонуть и раствориться. Лишь какие-то жалкие обрывки, по которым я всё равно не мог сказать - мне ли они принадлежат. Я вновь потерял надежду и просто хотел тишины. Покоя. Которого мне не было даже после смерти. А говорят ещё «ушёл на покой». Сплошная чепуха. Я провёл весь день в парке, спрятавшись в кроне тополя, жалея, что нет никакого способа перестать слышать окружающий меня гам. Даже пение птиц сейчас мнилось отвратительным и навязчивым, бьющим по ушам. Казалось, вот-вот я услышу, как по стволу маршируют муравьи. Перспектива эта, надо сказать, представлялась мне внушительной и пугающей. Но умиротворение всё же смогло найти извилистую и узкую тропу к моему искалеченному и уставшему сознанию. Весь шум растворился в тишине, оставляя только какую-то отдалённую мелодию. Но она нравилась мне. Я часто слышал, как музыку выбивают из струн, и даже говорил об этом. Но здесь было нечто совершенно иное. Она переливалась и текла, как молодой ручеёк с маленьким руслом, что был лишь частью общего потока, но силы в котором достаточно, чтобы нести целый корабль с маленьким оловянным солдатиком печали на борту. Без труда можно было определить, что с такой нежностью могли играть только женские руки. Прислушавшись, я стал различать мелодичный и мягкий голос, который казался мне знакомым. Как и песня, хоть я никак не мог вспомнить слов. Попрощавшись со своим покоем, я слез с дерева и лениво поплыл на звук. Источник нашёлся немного поодаль от центра парка. Под старым дубом, который, по-видимому, не тронули даже во время войны, расположилось четверо ребят, которые играли в своё удовольствие. Троих из них я даже узнал, несмотря на мою ужасную память на лица. Василий обзавёлся новой красной курткой, напоминающей спасательный жилет, а девушки на этот раз были одеты ну совсем просто: в лёгкие льняные платья и совершенно одинаковые пары босоножек. От рассматривания их стройных ножек меня отвлекла фальшь в звуке, которую я сразу услышал. - Перепутала аккорд, - усмехнулся я. А девушка всё продолжала играть, не обращая на моё замечание никакого внимания, перебирая длинными пальцами на струнах моего сердца, как на райской арфе. Усмехнувшись, я присел рядом с ними и заслушался, но на сей раз не до строгого разбора, даже не вслушиваясь в стихи - на то не было нужды. Лишь в музыке я находил успокоение и сейчас не мог лишить себя этой минутной радости. Но вскоре песня кончилась, лишь струны немного гудели после финального щипа. Повисла неловкая пауза. И первой её прервала, конечно же, слушательница женского пола. Елена восхищалась талантом девушки и, не стесняясь своей восторженности, аплодировала. - Ты была великолепна, Верочка, - улыбалась она. - Ты стала играть намного лучше. - Да, только аккорд перепутала, - усмехнулся Василий. - Да нет! - возразила Лена. - Там был Еm, а она взяла Dm, - поддержал беседу второй молодой человек. - Он прав, - смущённо хихикнула Вера. - Сава бы не одобрил такой простой ошибки. - Да, что-что, а играл он просто божественно, - прикрыла от удовольствия глаза Елена, будто вспоминая что-то действительно великолепное. - Это ведь его гитара, да? - Да, - Вера же, напротив, грустно опустила взгляд. - Мария Артемьевна отдала мне её года два назад. Забавно, что мне, вспоминая, как он отчитывал меня. Лен, а помнишь, как вы с ним порвали? - О, да, - протянула та. - Такое трудно забыть. Он пришёл ко мне на свидание вместе с братом и сказал, что отдаёт меня в его пользование как проверенный и надёжный продукт. Тогда он получил от меня неплохую пощёчину, и мы с тех пор больше не общались. Все неожиданно замолчали, никто не хотел поднимать взгляд на другого, каждый, казалось, задумался о своём. Неожиданно я почувствовал странное: меня будто силком затягивали в их воспоминания. После стольких неудач и усталости у меня даже не было сил сопротивляться этому, хоть я даже не могу передать, насколько не хотел видеть ещё что-либо. Словно бурным потоком меня несло вперёд, сквозь тысячи картинок, пока не выбросило к одной из них, самой яркой. Под этим самым деревом сидели четверо. Тройка стабильным составом, четвёртым клинком был Яков. Он играл на той же самой гитаре мелодию без слов, властно, но с нежностью, не размахивая попросту руками, будто количество движений было ограничено. Глаза прикрыты, чёлка скрывает их, спина облокачивается о ствол, все движения плавны, но будто вымеренные до миллиметра, чувствовалось, как он пытается держать себя в рамках, хоть внешне и казался абсолютно раскованным. Я видел, как изо всех сил он старался не улетать, поддаваясь красочному ветру мелодии, но какое удовольствие парень получал от того, что играл. И было в этом что-то неведомое и знакомое... Я вспоминал свои первые полёты. Как они радовали меня, как наполняло силой ощущение свободы. Воли. И как мне не хватало этой радости сейчас. - Всё бы отдал, чтобы снова играть, - в сердцах прошептал я. А затем замер. Смысл сказанного лишь через несколько минут дошёл до сознания. Не веря самому себе, я переспросил, - снова? Яков закончил играть и стал просто перебирать пальцами по струнам, не то от скуки, не то задумался о чём-то. Ребята же начали что-то активно обсуждать по поводу личной жизни Веры, что мне уже было не очень интересно. Почему-то только сейчас я начал присматриваться к этому пацану. Ведь что бы я ни изучал, я вновь и вновь натыкался на него. Почему? Что в нём такого особенного? - Да не нужен мне мужчина, я всего в жизни могу добиться сама... - доносились до меня отголоски их беседы. - Да вы без нас и гвоздя не забьёте. Сав, что думаешь? Яков усмехнулся и с какой-то долей иронии посмотрел на девушку, что от его взгляда едва заметно сжалась, хоть и старалась казаться непреклонной. В его глазах я видел какую-то глубокую печаль, граничащую с презрением. Голубая радужка напоминала стекло, настолько неподвижно она застыла. - Что можно сказа