чно в могильный камень брата. Я чувствовал собственную злость. Очень отдалённую, пассивную, будто я уже не был способен на какие-то сильные переживания. - Подними, - приказным тоном скомандовал я. - Чего тявкнул? - весьма неразборчиво и развязно отозвался мужчина, неуклюже пытаясь развернуться. - Пошёл отсюда, щенок. - Подними, - вновь повторил я. - Да ты вообще знаешь, кто я? - тыкал в себя пальцем он. Затем замер, будто сам пытался вспомнить это. - Не лезь, козявка, а не то... Фьють, и в ухо получишь. Ярость во мне кипела. Но, не поддаваясь ей, я поднялся на ноги, взяв в руки бутылку. Рассмотрев её с полсекунды, принял быстрое и опрометчивое решение, а именно: запустил стеклотару прямиком в голову пьяницы. Тот вскрикнул, выругался, используя весь свой скудный словарный запас, усугублённый алкогольным опьянением, и попёр на меня с кулаками. Но, воспользовавшись его предложением, сам нанёс упреждающий удар в ухо, а затем, повалив наземь, сломал нос. Раздражённо плюнув ему в лицо, начал удаляться к выходу... И на этом воспоминание оборвалось, меня вернуло назад. Таким образом, я узнал, что часто бывал на кладбище, хоть это, по сути, являлось абсолютно бесполезной информацией. С каким-то разочарованием и негодованием оглядел камень сверху донизу и выпалил: - И это всё, что ты можешь мне показать? - моему возмущению не было предела. - И как мне узнать, почему ты свалился с крыши? Неожиданно для себя самого я замолчал от собственной глупости. Готов поклясться, минуту назад я не знал ответа, а сейчас сам произнёс его. Как такое вообще возможно? Но, так или иначе, я всё вспомнил. В тот день я крепко выпил перед тем, как вернуться домой, как всегда поздно. Я был обеспокоен, даже не мог нормально играть, а потому пошёл развеяться. А когда вернулся, то сразу получил новость о твоей смерти. А до этого... Мы сидели на крыльце школы. Тогда-то я и видел тебя в последний раз. Ты стал часто пропадать, тоже возвращался поздно, но на тот момент я не замечал этого. Ты был расслаблен и решителен, абсолютно спокоен. Меня это насторожило. И я думал вечером поговорить об этом... Но так и не успел. - Братишка, ты в порядке? - я мягко стукнул его по плечу и присел рядом. - О, не слышал, как ты подошёл, - украдкой взглянул на меня он и закурил. - Да, всё хорошо. - Наш образец для подражания и курит? - протянул я. - Сам-то. Ещё тапочки не надеваешь перед душем, а уже сигарета в зубах. - И то верно. Можно стрельну? Он молча отдал мне пачку и вскрыл ещё одну. Как всё серьёзно. - Что-то ты мне не нравишься сегодня. Уверен, что не хочешь поговорить? Он улыбнулся... Так тепло, что я сразу повёлся на этот трюк. - Всё в порядке, брат. Просто... хочу немного побыть один. - Мы ещё вернёмся к этому вечером, - я поднялся и потрепал его за волосы. - Но чтоб убрал к моему приходу эту кислую мину, понял? А вообще, я буду ждать тебя дома. И чтоб без опозданий. - Понял, - засмеялся он. А затем растворился в моей памяти навсегда. Упал с крыши, суицид. Свидетели говорили, что ты отчаянно цеплялся за выступы, но из-за дождя тебе это так и не удалось. И, несмотря на то, что к приезду скорой ты был ещё жив, спасти тебя не сумели. А я не верил в это, не хотел. Не мог даже думать, что ты действительно способен на такое. Настолько, что даже в школе не говорил правду. Врал, что болеешь, но скоро вернёшься. Набросился на какую-то дуру, которая хвастала, что бросила тебя. Начал душить, кричал, что убью её. И, наверное, в первый раз это была не просто угроза, ибо меня оттаскивали от неё трое. Я злился. Чувствовал огромную пустоту; мне казалось, что ничто в жизни не восполнит её. Будто вырвали кусок. И я нашёл то же место, с которого ушёл ты, и поднялся наверх. - Та улица, - осенило меня. - Как раз около школы. Там я и очнулся. Мои раздумья нарушил нарастающий звук монотонно-бьющих капель о каменные плиты вокруг. Дождь набирал силу и не собирался утихать. Всё, как тогда. И это последнее недостающее звено в цепи. Но я не знал, где мне найти силы, чтобы снова пройти через это. Ведь я знал, если тогда мне казалось, будто это станет избавлением от нестерпимой муки, то сейчас это будет агония похуже адского чистилища. Ведь, чтобы узнать всё, я должен был заново умереть. Вновь пережить то, от чего пытался сбежать, и встретиться лицом к лицу со смертью. Зная это, я старался максимально отсрочить это мгновение. Поэтому шёл пешком, вглядываясь в засыпающий город. Как все спасаются от дождя под навесами, забегают в магазины и парадные. А я просто продолжаю идти дальше, будто стараясь напоследок запомнить всё. Будто бы снова никогда этого не увижу. Как тогда... Но у любой тропы есть конец, и не бывает другого исхода. Вот она. Эта улица. Те же ясени, что укрывали меня от дождя, когда я был напуган и не понимал, что происходит. Та же дверь, что не пускала меня в дом, которую я легко преодолел сейчас. Тот же чердак. На котором я «жил» всё это время, даже не догадываясь о том, как близко был к разгадке. И та самая ненавистная мной сейчас крыша, на которой я встречал столько рассветов и закатов, не подозревая, какое значение она будет иметь для меня после. Я застыл перед оградой. Нерешительный и напуганный. Мне казалось, что я дрожал. Как перед прыжком в неизведанное. Всю жизнь я боялся того, что неизвестно мне. И вот теперь боялся того, что знаю, что меня ждёт. Я вижу, как вышибаю с плеча дверь на чердаке, которая была закрыта после несчастного случая, во избежание его повторения. Как подбегаю к решётке, хватаю её побелевшими замёрзшими пальцами. Дождь так и хлещет по лицу, сердце бешено стучит в ушах, а дыхание сбивается от волнения и страха. Замер. Зачем-то снял куртку и скинул её, вглядываясь, как она камнем летит вниз. Немного отошёл назад, поняв, что высота здесь не такая уж и большая. Нервно сжав кулаки, решительно подошёл к ограде и одним движением перемахнул, вцепившись в край, в последний момент засомневавшись. Пальцы будто окоченели, разжать их так трудно, будто бы всё внутри протестует о решении и умоляет о помощи. И я кричу безумцу: «Стой! Я не хочу умирать, я хочу жить!» Но тот лишь сглотнул в последний раз, выпрямился, расправил руки в стороны, и соскользнул вниз. Полёт бредится бесконечным. В ужасе я жду удара, который всё никак не наступает. Уже кажется, что это просто отвратительный и жуткий кошмар, что сейчас кто-нибудь разбудит тебя от чёрного сна, разомкнёт объятья тьмы, что захватила всё твое сознание, упиваясь болью. Но именно в этот момент всё завершается. И для него эти металлические стрелки времени уже окончили свой бег. А я продолжаю кричать от чувств и невыносимой боли. Чувствую удар головой, слышу, как трескаются и ломаются мои кости, как по спине течёт жидкость, как я будто бы тону в собственной крови. Я ослеп, боль в глазах непередаваемо мучительна. Не могу пошевелить даже пальцем; всё тело парализовало. Ощущаю внутри себя мелкие осколки, которые врезаются в лёгкие, не давая мне дышать, как разом ломается хребет. И эта агония не прекращается. Я чувствовал её даже после смерти... И чувствую до сих пор. Страдания никогда не прекратятся, что бы ты ни делал. И кончатся только в веленый им час.