Поблагодарив хозяев за гостеприимство, я откланялся. При выходе из подъезда Таня догнала меня.
– Мне по пути с вами.
– Вот и хорошо. Вдвоем веселее.
– Моя подруга живет поблизости от вас. Мы с ней договорились пойти сегодня в кино. – “Небось какой-нибудь мужик с длинными волосами и гитарой ваша подруга», – подумал я.
Дождь уже не барабанил по черепичным крышам. С них на землю стекали последние струи, до краев наполняя выемки и колдобины. Возникшие многочисленные озерца постепенно подтачивали собственные берега. Мягкий ветерок нежно гладил все и всех. Он играл Татьяниными волосами, путал их на лбу.
– На меня нашло что-то – пишу и зачеркиваю, – сказала Таня. – А что вы пишите? Литературное произведение?
– “Дайте почитать, – попросил я шутливо.
– Нет, я просто записала несколько рассказов о происхождении городов и сел. А большую часть в моей тетради занимает происхождение имен. По-вашему, какое из девичьих имен самое лучшее?
– Язбегенч, – ответил я, непроизвольно назвав имя своей жены.
Больше вопросов не последовало. Таня лишь улыбнулась многозначительно. Между нами натянуло свой гамак молчание и стало раскачиваться вовсю.
Но вот и знакомые зеленые ворота. Мы остановились. Стояли и прислушивались к песням, доносившимся с территории полка.
– Получите следующую увольнительную – заходите к нам.
– Спасибо. Если судьба приведет… – сказал я неуверенно.
– Учтите: не придете – мы обидимся. Или напишите вот по этому адресу, когда получите увольнительную.
Взяв адрес, я попрощался с Таней, и сразу, будто и не был в увольнении, погрузился слухом в методичный стук сапог на плацу.
Земля, небо, земля.
– Рота-а-а, подъем! Тревога!
Эта команда раздалась между тремя и четырьми ночи, когда сон особенно сладок. Раздирая уши, заскрежетали пружины коек. Парни вместо гимнастерки натягивали через голову брюки, ни у кого не вызывая смеха: каждый торопился и был занят своим делом.
Построив нас перед казармой, командир поспешил к парашютному складу. Грузовые машины раздвигали своим светом темноту, будто снег. Доставка парашютов к машинам – только бегом. Сон улетучился, вместо него над глазами дрожали теплые капельки пота.
Топот сапог напоминал сложные, шумные ритмы какой-то африканской мелодии. Нагруженные машины, не мешкая, отправлялись в путь.
…Перед рассветом мы уже были далеко от расположения своего полка. Сидя на влажной земле, ждали своей очереди на посадку в самолет. Парни, не любившие долго молчать, собрались вокруг Аноприенко, который, как всегда, повторял: “А знаете ли вы, что случилось потом?» – и, тем поддразнивая любопытство слушателей, начинал читать очередное “письмо» Миши:
“Маменька, твой Мишуля, отсыревший насквозь в этом дождевом краю, посылает тебе большой привет.
Мама! Прежде всего хочется сказать тебе о том, чтобы ты каждую получку посылала мне десять-пятнадцать рублей, а хлопотать с посылкой тебе не надо. Если пришлешь деньги, этого будет вполне достаточно.
А со службой я теперь свыкся окончательно. Являюсь одним из гвардейцев десантной части. То и дело прыгаем с неба на землю. А внизу стоят леса и направляют в нашу сторону острые пики. При каждом прыжке мы теряем 3 кг 48 г собственного веса. Приступая к службе, я весил 78 кг. До сегодняшнего дня я совершил четырнадцать прыжков. Вычти, мамочка, потерянные в воздухе килограммы и узнаешь, сколько во мне осталось веса.
Мама, ты за меня не переживай. Теперь я один из командиров нашей части. Недавно мне присвоили чин ефрейтора. Гордись, маменька, гордись своим отпрыском. Вполне вероятно, что твоего Мишулю могут назначить командиром орудия… Мне предложили стать генералом, но я не захотел этого».
Ефрейтор Аноприенко был сама серьезность, а ребята смотрели на Мишу и покатывались со смеху. Миша смеялся вместе со всеми до слез. При этом его маленький курносый носик исчезал в толстых щеках.
Миша известен не только в нашей роте, но и во всем полку. Он не из тех, кто действует по принципу – чем дать растоптать свою честь, лучше душу предать огню. Никто не помнил, чтобы он вспылил из-за того, что его вышучивают, напротив, от каждой шутки он, кажется, больше других получал удовольствия. Неспроста же ефрейтор Аноприенко выбрал боксерской грушей именно его. Эти два солдата отличались друг от друга и внешностью и характерами. Мише лень слово вымолвить, а Аноприенко – записной болтун. Миша маленький и толстый – арбуз с ножками. Аноприенко – длинный и худой, мог бы на макушку ему поплевывать. Когда ребята видели их вместе, то говорили: “Идут Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».