— Пора бы запомнить: я всегда с тобой.
— Просыпайся, Джон!
От неожиданности я подскочил в кресле. Сразу почувствовалось, как ныли плечи и шея от сна в неудобной позе. Шерлок отошёл от моего кресла и бросил на журнальный столик какой-то свёрток, приземлившийся на столешницу с металлическим лязгом. Я бросил взгляд на настенные часы: стрелки показывали полвторого ночи.
— Как прошло? И где ты был всё это время?
— В морге, — хмуро сообщил Холмс. — Николс оказался проворней, чем мы думали. Видимо, оперативные убийства — его конёк.
— Ты поговорил с ним?
— Да, обвинил в убийстве, рассказал о фактах и уликах — пришлось немного приврать, — и потребовал признания. Он всё отрицал и грозился привлечь меня к ответственности за клевету.
— Ты сказал, что Николс уже начал действовать? — обеспокоенно спросил я, потирая лицо.
— Ближе к ночи было поступление новых органов из патанатомии. Я задержался, чтобы взять образцы, и обнаружил, что мой набор инструментов лежит не там, где я его оставлял, и не в таком виде. Мелочь, но в Бартсе знают, как трепетно я отношусь к своему оборудованию. А когда я не нашёл перчаток и масок, то понял, что это дело рук Николса. Очевидно, он чем-то обработал мои инструменты и спрятал защитные средства. Я разбираюсь в ядах, но в заразных заболеваниях я не специалист. Вполне возможно, что инструмент заражен или отравлен.
— Чем именно?
— Это тебе и предстоит выяснить, — сыщик махнул рукой в сторону свёртка на столе.
— Боже мой, Шерлок, ты притащил эту заразу в дом?! — возмутился я, на что детектив только пожал плечами.
— Это бразильская чёрная лихорадка, — сообщил я спустя два часа, стягивая респиратор и двойной слой перчаток. Я взял мазок с поверхности инструмента, приготовил препарат и рассмотрел под микроскопом возбудителя. — Об этой лихорадке в последнее время написано немало статей. Полтора года назад была первая вспышка в Сан-Луисе**, после чего медицинское сообщество бросилось изучать новое заболевание. И, судя по всему, Николс, как эпидемиолог, тоже. В случае заражения ты бы умер в течение 2–3 дней. По симптомам бразильская чёрная лихорадка очень похожа на обычный грипп, осложнённый герпесом, а возбудителя очень трудно выявить, — я задержал дыхание, чтобы справиться с приступом гнева и не задушить детектива на месте. — Решили бы, что это просто тяжёлая форма гриппа, усугублённая нерегулярными питанием и сном. Никому, включая меня, и в голову бы не пришло искать возбудителя редкого южно-американского заболевания, а уж тем более то, что тебя заразили намеренно. Хотя, — я продолжил добивать друга, — если бы мы с миссис Хадсон тоже заразились, то тройная смерть вызвала бы подозрения. Но Николс был в курсе, что я врач и приму меры, чтобы обезопасить себя и домочадцев от любой болезни.
Шерлок ничего не ответил, только избегал смотреть мне в глаза. После длительного молчания он тихо поинтересовался:
— Поможешь мне изобразить симптомы болезни?
— Собрался обмануть Николса?
— Да. Должно быть, нам понадобится грим.
Весь следующий день мы готовились к операции. Я загримировал Шерлока так, что он стал похож на мучимого жаждой Дракулу. От домовладелицы пришлось закрыться — Холмс настоял, чтобы об обмане знало как можно меньше человек. Замысел сыщика состоял в следующем: ничего не подозревающая Молли видит Шерлока умирающим и, зная, что помочь ему может только Стив Николс, спешит к врачу. Николс решит, что его план по заражению детектива сработал, и не упустит возможности посетить врага («Он обязательно захочет узнать, сообщил ли я о нём в полицию, что сделал с уликами» — объяснял Шерлок. — «А, возможно, попытается угрожать мне или выкрасть доказательства»). Если бы к преступнику пошёл я, или Шерлок сам бы его позвал, Николс почуял бы подвох. Но позвать его должна Молли, искренне верящая в болезнь и утверждающая, что сыщик не хочет видеть Николса. Для вящей убедительности я придумал отговорку о ревности Холмса, объясняющую, почему мы сами не пригласили этого врача. (Строго говоря, это и не было отговоркой, и при упоминании о том инциденте Шерлок скривился, но возражать не стал). И, самое главное, мы установили в комнате детектива скрытую камеру с микрофоном, чтобы зафиксировать действия убийцы.
Оставалось решить вопрос с задержанием. И Шерлок придумал отличный выход. Он позвонил Лестрейду и Хопкинсу и обрисовал ситуацию. Инспектор, конечно, прислушался к словам сыщика, но скис, узнав, что, возможно, арестовал не того человека, и свою ошибку признавал с трудом. Решено было, что в спальне Шерлока спрячется сержант Хопкинс — он поможет при задержании и станет свидетелем. Вот тут настала моя очередь удивляться — я знал, что у Холмса в комнате есть тайники, но что в его шкафу за отодвигающейся задней стенкой имеется небольшая ниша для одного человека, я не подозревал! И когда он только успел такое смастерить?! И как?
В общем, на следующий день, когда всё было готово, я включил громкую связь и в присутствии Шерлока позвонил Молли. Честно говоря, я был не в восторге от того, что придётся обмануть девушку. Когда я выкладывал ей все эти ужасы, то чувствовал себя откровенно паршиво. Не дай Бог, она из-за волнения попадёт под машину или запнётся где-нибудь. Но ещё хуже стало, когда Молли давилась от рыданий при виде Шерлока. Я тогда, должно быть, выглядел мрачнее чёрной дыры. Главное было не подпустить Молли близко к Шерлоку, иначе она могла бы раскусить блеф.
Увидев из окна, что Молли вернулась с Николсом, я засобирался из дома. Нужно было предупредить Лестрейда, да, к тому же, в моё отсутствие преступник почувствует себя в ложной безопасности.
После условного сигнала (у сержанта была тревожная кнопка) мы с инспектором и шестью полисменами ворвались в квартиру и арестовали убийцу. Шерлок, слава богу, не пострадал. Наоборот, выглядел довольным как никогда:
— Идите, инспектор, мы с Джоном подъедем в Скотланд-Ярд чуть позже.
Когда за последним полицейским захлопнулась дверь, Шерлок на каблуках развернулся к Молли:
— Ты здорово помогла, — сообщил он жизнерадостно. — Ребекку Смит отравил Стив Николс. Но у меня не было доказательств. Пришлось идти на провокацию. Николс действительно подбросил мне зараженный инструмент, но я раскусил его затею. Необходимо было убедительно заманить сюда убийцу, поэтому мы и разыграли маленький спектакль.
Девушка продолжала смотреть на Шерлока тёмными влажными глазами.
— Молли?
— Ты заставил меня думать, что умираешь! Снова! — сорвалась она. — Использовал, в который раз! Как ты мог? — её губы дрожали от ярости, а голос — от подкатывающих слёз.
— Послушай, нам безумно жаль, но… — хотел было я объясниться, но Молли огрызнулась:
— И ты с ним, Джон? Вы оба посмеялись надо мной! А я-то не понимала, почему ты себя так странно вёл. Думала, что ты бездушная ск… — девушка затихла, рвано дыша.
В воздухе звенела могильная тишина. Миссис Хадсон переводила горький взгляд с Молли на Шерлока. Мне вообще хотелось провалиться в преисподнюю.
Холмс шагнул к девушке и протянул руку, но она резко отпрянула:
— Не прикасайся ко мне! Не смей, Шерлок.
Молли круто развернулась, сбежала по лестнице, и до нас долетел оглушительный хлопок двери.
Дааа…
Постояв с минуту, детектив медленно двинулся в прихожую. Я присоединился к нему, когда он медленно завязывал шарф.
Отвратительно получилось. Сами виноваты.
Тут я вспомнил про нашу квартирную хозяйку:
— Миссис Хадсон, надеюсь, вы нас простите?
— Нет, — ответила она, стоя на средней ступеньке.
— Как? — Шерлок озадаченно сдвинул брови, замерев с наполовину одетым пальто.
— Бедняжка права: вы перегнули палку, юноша, — женщина гордо поправила края бежевого халата. — А ты, Джон, от тебя я такого не ожидала, — и, вскинув голову, домовладелица проследовала в свою комнату.
— Н-ну… это… — я только руками развёл. — Шерлок, надо бы… Шерлок?
Оглядевшись, я обнаружил лишь приоткрытую входную дверь и одинокое холодное дуновение с улицы.
Шерлок уже голосовал на тротуаре. Когда я подошёл, он рассеянно обернулся ко мне:
— Поедем в участок. Ты взял камеру?
Лестрейд встретил нас с распростёртыми объятиями. Хотя вчера его самолюбие было слегка уязвлено, все обиды рассеялись после блестящего ареста настоящего убийцы.