Я вздохнул, когда мой собеседник прыгнул мне на колени, и стал рассеянно почёсывать его за ухом:
— Она мне нравится, очень. Меня к ней неумолимо влечёт. Самый подходящий выход из ситуации — Молли должна стать моей девушкой. Даже если отбросить всё смятение моих чувств, она идеальная кандидатка. В меру умна, скромна, мила, покладиста, отходчива, на неё можно положиться, и она терпит, прощает и даже находит милыми все мои странности (за исключением сегодняшнего случая). Сегодняшний инцидент был весьма некрасив, но с другой стороны он подтолкнул меня на объяснение. Разыграть этот спектакль было необходимо, но это не значит, что я был в восторге от своего поступка, как многие думают. Итак, я чувствую к ней физическое влечение. В её обществе я нахожу удовольствие. Я безоговорочно ей доверяю и уважаю как личность. Это отличный залог для отношений, хоть они и неизбежно ведут к неудобствам.
Вдруг Тоби* спрыгнул с моих коленей и рысью направился ко входной двери. Через несколько секунд послышался щелчок замка (пометка — поговорить с Молли, чтобы она поменяла его — нынешний замок можно открыть любой отмычкой) и шорох в прихожей. Я кашлянул, чтобы не спугнуть девушку.
Когда она вошла и увидела меня, на её лице отразилось недоумение, удивление и любопытство. Всё ещё сердится, но намного меньше, чем накануне днём. Намного сильнее её занимает цель моего визита. Когда она входила, я испытал мощное чувство дежавю, только в день своего возвращения я не решился на разговор.
— Сердишься? — спросил я, вставая с дивана.
— Ты пришел извиниться? — говорит спокойно, но с недоверием.
— Нет. Я пришел для того, чтобы предложить тебе стать моей девушкой.
Молли распахнула рот и медленно опустилась на ручку кресла. Я поспешил её уверить:
— Это не злой розыгрыш или попытка добиться прощения. Я абсолютно серьёзен в своих намерениях.
Девушка молчала и часто дышала, не сводя с меня глаз. Я принял это как знак продолжать:
— Это чувство к тебе зародилось давно. Вначале я пытался его подавить, но не смог. Оно вселило в меня разброд, смятение, хаос, оно мешало мне работать, но я не могу без него. Я всегда считал чувства химическим дефектом, медленно разъедающим мозг, но эту привязанность, несмотря на все попытки, я не смог побороть. Я не могу смотреть, как ты встречаешься с другими! Я хочу, чтобы ты была только моей! Но тот факт, что ты мне безумно нравишься, и я хочу тебя, сводит меня с ума! — переведя дух, я продолжил спокойнее. — Я всё обдумал. Ты – оптимальный вариант и доставишь, надеюсь, минимум неудобств. Мои чувства к тебе подпадают под три главных аспекта, — я стал загибать пальцы, — физическое влечение — раз, доверие — два, уважение — три. Кроме того, ты подходишь мне по всем основным параметрам. Наша пара будет вполне приемлема. Поэтому, невзирая на все сложности/минусы/неудобства, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой.
Изъяснился я вполне определённо и ясно и умолк в ожидании её ответа. Немного раздражало то, что по каменному лицу Молли ничего нельзя было прочесть.
— Ты всё обдумал… — глядя в пол, вдруг сказала она с такой горечью в голосе, что у меня появилось нехорошее предчувствие. — Чувство ко мне мешает тебе работать… Ты боролся… Но я, значит, оптимальный вариант… — взгляд девушки, до этого мечущийся по ковру, поднялся на меня. — Так ты, кажется, сказал?
Я нервно сглотнул:
— Да… Так ты согласна?
— Согласна?!! — и тут словно прорвало плотину. — Стать камешком в твоём ботинке? Ты только что сказал, что противился чувствам и пытался подавить, что они для тебя неудобства и хаос! Что ты нехотя снисходишь до отношений, потому что у тебя нет выбора! А когда тебе приспичило, то ты выбрал не такую уж плохую тихоню из морга! И ты даже не извинился за сегодняшнюю выходку! Снова использовал меня! А теперь решил забронировать меня, как приемлемую для употребления вещь?
У меня внутри стал закручиваться горький комок. Как она могла всё так превратно истолковать?!
— Всё совсем не так! Я же сказал, что, несмотря на все недостатки, хочу этого. Я хочу.
— А тебе не пришло в голову подумать, хочу ли я этого? Потому что я теперь уже не знаю… Прислуживать тебе и стараться не раздражать. Ты же не в состоянии сам себе освещение отрегулировать или пробирку взять. Самовлюблённый, ты ведь не сомневался в моём согласии, да? Гордый, чванный, эгоистичный. Всё время только твердишь «Я…Я…Я»!
Её слова прожигали похлеще серной кислоты. Я раскрыл перед ней душу, всю подноготную, всё наболевшее и сокровенное, а она туда наплевала жестокими словами.
— А по-твоему, я должен быть счастлив от того, что представал перед окружающими дураком из-за чувств и не мог даже как следует сосредоточиться, чтобы решить чёртово простейшее дело?
— Так и занимался бы своими делами, зачем тебе я? Так припекло желание женского тела?
— Я же объяснил!
— Да, помню, три аспекта… Доверие, уважение… Шерлок, о каком доверии можно говорить, когда ты только сегодня меня нагло обманул? Почему ты не рассказал мне о своих планах? Ты понимаешь, что я почувствовала тогда? Я собственноручно привела в твою комнату убийцу, который мог сделать с тобой всё, что угодно! Это было подло, Шерлок, и ты не достоин моего уважения.
Услышать такое от Молли, от Моей Молли! Стало так невыносимо больно и обидно, что слова вырвались помимо воли:
— Чуть не привела убийцу, значит? Но, кажется, незадолго до сегодняшнего случая этот убийца был тебе симпатичен, и ты даже едва не пошла с ним на свидание! Ты была так довольна, болтая с ним.
Девушка возмущённо вдохнула, но я продолжил раньше неё:
— Хотя тебе не впервой встречаться с преступниками, — вскипевшая ярость ослепляла. — Почитал на досуге в твоём блоге о встречах с Джимом Мориарти. Интересно, после какого из свиданий ты переспала с ним?
Неожиданно вспышка боли, словно раскалённая кочерга, обожгла щёку, голова мотнулась в сторону. Но боль в сто раз сильнее, чем от пощёчины, лезвием полоснула по сердцу.
— Уйди, — прошипела Молли, тяжело дыша. — Уйди, Шерлок!
Я двинулся по направлению к двери, потом, кажется, оказался в подъезде и на улице. Я не знал, где иду, куда иду, не замечал ничего вокруг, кроме невыразимой боли внутри. Впервые за свою жизнь я вывернул наизнанку душу перед другим человеком, и вот теперь эта душа кровоточила и разрывалась на части.
POV Молли
Я подошла к распахнутой двери, откуда несколько секунд назад вылетел Шерлок, машинально заперла её и привалилась к ней спиной, откинув голову.
Боже… БОЖЕ, БОЖЕ, БОЖЕ!!!
Сердце стучало так, что готово было пробить грудную клетку ко всем чертям. В голове гудел улей.
Как он мог сказать такое?!! Ненавижу!!!
Я с трудом втягивала колючий воздух, широко распахнув пересохшие губы. Прикрыла глаза, и память залило воспоминанием, как весь этот кошмар начался.
Когда Шерлок был со мной тем вечером перед своим исчезновением, он словно сбросил с себя весь тысячный слой масок и обнажил свою истинную, человеческую натуру. Раскрылся и заставил меня почувствовать то же самое. Мне показалось, что тогда он по-настоящему увидел меня. Когда он «погиб», я горько оплакивала его. Все знали страдания Джона, потерявшего друга, но я страдала не меньше. В то время общее горе сдружило нас с доктором.
Но в тот памятный вечер у меня появилась Надежда. Крошечная, но всё же, что когда-нибудь мы с Шерлоком сможем быть вместе. Поэтому я так вела себя после его воскрешения. Шерлок, да и никто другой, не заметил бы меня, будь я покладистой «хорошей девочкой». Если бы я стала, как и прежде, прислуживать ему и выполнять мелкие просьбы, то вновь превратилась для него в пустое место. Только женщина с собственной, независимой личной жизнью и характером нужна мужчине, такую он оценит. Я не верю в фильмы и сказки, где девушки приодеваются и превращаются из дурнушек в принцесс, с одеждой меняя и характер, и поведение. Так не бывает. Когда Шерлок вернулся, я лишь заставляла себя дерзить и держаться независимо. Но чувство собственного достоинства у меня всё-таки было.
Прогулки в парке по вечерам с новыми друзьями мне доставляли настоящее удовольствие. В один из таких вечеров я заметила полицейских и Шерлока у озера. Тогда я позволила Чарли себя обнять и нарочно сделала вид, что не заметила детектива, надеясь этим привлечь его внимание.