– Глупый.
Он недоверчиво вскинул бровь, и этот жест показался таким забавным на перевёрнутом лице.
– Глупый, – повторила я, – если решил, что я уйду. Забудь о том, что было.
Я не знала, о чём ещё сказать: о своих чувствах, метаниях, облегчении или счастье. Но я совершенно точно знала, что надо сделать вместо тысячи пустых заверений. Я медленно опустила своё лицо к его и в последний момент, перед тем как утонуть в зелёном омуте, заметила вспышку радости в его глазах.
Наши губы соприкоснулись.
И не стало ни гостиной, ни Бейкер-стрит, ни туманной Англии, ни всего земного шара. Мир растворился и сконденсировался вновь в одной единственной точке, где соприкасались наши тела. В абсолютной черноте под плотно сжатыми веками я видела лишь пару горящих признательностью и желанием изумрудных глаз, сияющих, словно туманность Лагуна в черноте космоса*. Да, мы были одни в мерцающей вселенной, иначе как объяснить невесомость во всём теле? Из всех ощущений осталось лишь осязание родных губ, дарящее жар взрыва сверхновой. В это мгновение на небосклоне родилась новая звезда, осветившая наш поцелуй с небес.
На краткий миг я ощутила сильный рывок, возвращающий меня на Землю, и чьи-то руки каким-то образом перенесли меня на кресло. Шерлок резко сжал меня в объятиях и тут же ослабил хватку, давая мне возможность высвободиться, если я того хочу. Но я лишь теснее прижалась к его груди, ощущая щекой шёлк рубашки и бешеный стук любимого сердца. Казалось, это самое правильное в мире – сидеть у моего Шерлока на коленях и прижиматься к нему, склонив голову на грудь.
Стоп. Моего? Ну, вот, теперь я заразилась собственничеством от детектива. Тот ласково коснулся губами волос у меня на макушке и уже бережнее приобнял за плечи. От этого покровительственно жеста у меня стали слипаться глаза – за последнюю неделю было слишком много эмоционального напряжения. Разобраться с тем, что сейчас произошло, можно и завтра.
Из полуприкрытых век я наблюдала за оранжево-красными искрами, вспыхивающими и тут же гаснущими в камине. На смену душевному облегчению пришёл сон, который одолевал меня со страшной силой. Последней связанной мыслью, пришедшей в уже наполовину затуманенный разум, было то, что я, не верящая в астрологию, слишком часто сравнивала чувства с космическими объектами. Наверное, решила я, окончательно проваливаясь в дрёму, это из-за частых походов в планетарий в детстве. А во сне привиделось созвездие Девы, но вместо звёзд в нём были изумрудные глаза Шерлока.
POV Шерлока
Мозг медленно пробудился.
Слабый сероватый свет пробивался сквозь веки.
Ощущалась непривычная тяжесть чужого тела на своём.
Открыл глаза. За окном виднелась предрассветная дымка. Сейчас где-то около шести-семи часов утра.
Молли крепко спала, прикорнув на моей груди, и я мог ощущать её почти бесшумное дыхание. Как странно. Впервые в жизни я проснулся, обнимая другого человека. Между нами не произошло ничего эротического, за исключением поцелуя, но, тем не менее, я ощущал глубокую интимность момента.
Попробовал чуть пошевелиться в кресле. Спина и плечи ныли, конечности слегка онемели из-за долгой неподвижной позы. Но, главное, что Ей было сейчас удобно, и я не стану перемещаться, чтобы не нарушить её сна.
Я пришёл к Молли в тот вечер, не усомнившись в её согласии. Вернее сказать, мысли мои были заняты лишь собственными чувствами. Поэтому отказ был настолько неожиданным ударом, что лишил меня самоконтроля. Я пребывал в кошмарной ожесточённости чувств, меня захлёстывала ярость вперемешку с негодованием, и в тот момент уместным решением мне показалось залить рану в душе тем обезболивающим, к которому часто прибегают обычные люди – алкоголем. Это было малодушием, и я не собираюсь более вспоминать об этом позорном инциденте, а, тем более, повторять.
Только охладев немного, я вновь обрёл способность беспристрастно мыслить. Я прокручивал в голове все происшедшие события, обдумывал сказанное девушкой, и постепенно, мучительно медленно приходил к выводу, что моё поведение было отвратительным, что все жестокие выражения Молли в мой адрес были вполне заслуженным. Не буду описывать всё, что я тогда прочувствовал. Скажу лишь, что это было невыразимо тяжело: снова и снова возвращаться мыслями в квартиру девушки, и каждый раз отмечать очередную деталь, которая могла оскорбить Молли, и признавать свою неправоту. Никогда не забуду её упрёка: «Ты не достоин моего уважения». Как эти слова мучили меня, хотя лишь спустя некоторое время мне хватило ума распознать их справедливость. Но самыми ужасными, пожалуй, были мои слова про Мориарти. На самом деле я нисколько не хотел попрекать девушку давнишними отношениями. По сути, если б я прозрел раньше, значительно раньше, то не было бы никаких джимов, николсов и рыжих парней.
Осознав в полной мере ту обиду, которую я нанёс девушке, я действительно решил отказаться от неё, думая, что не смогу подарить ей счастье. И в который раз совершил ошибку, опуская руки. Но Молли оказалась мудрее меня.
Я тихо усмехнулся, осторожно перемещая занемевшую ладонь на плече Молли: как поразительно быстро могут меняться эмоции и внутреннее состояние – от мрачной решительности к светлому лёгкому чувству радости, когда девушка простила меня. Но я несколько переборщил в своём ликовании, схватив девушку и буквально перебросив её через спинку кресла, чтобы прижать к себе. Впредь необходимо будет контролировать свои эмоции, когда они выходят за рамки.
Джон оказался, в конечном счете, прав, когда утверждал, что чувства – для меня тайна. Одного знания теории совершенно недостаточно. Честно признаться, я не испытывал больше отвращения к хаосу эмоций. Да, это принесёт некоторые неудобства, но то, что я ощутил сегодня, вернее, уже вчера, затмевает всё.
Тепло мягких губ, влага горячего языка, истекающий лаской взгляд и сладость, невероятная, кружащая голову и заволакивающая разум. Это лучшее из всех тех новых чувственных событий, что случались со мной в последнее время. Абсолютно новая неизведанная область! Какой простор для чувственного познания! И всё благодаря Ей. Молли простила мне все оскорбления и просила забыть их. Но я не забуду. Девушка преподала урок, поначалу тяжкий, но весьма полезный. Мне есть над чем работать.
Я уяснил ещё кое-что. Главное в отношениях – думать о партнёре, ставить его интересы выше своих. Я действительно ценю Молли. Она не права была в том, что я считаю её вещью. Если б это было так, то я никогда не пришёл бы к ней с признанием, потому что меня может увлечь лишь личность, полноценная, своеобразная и независимая, каковой и является Молли Хупер. Но она оказалась права в другом: я ни разу, за всё время своих длительных дум не побеспокоился о её чувствах. Это было в высшей степени эгоистично. Девушка высказала мне это в лицо, и теперь я понимаю, что боль от тех слов была необходимостью. Я реалист и понимаю, что не смогу сразу измениться. Но теперь я желаю перемен. Я дорожу Молли, как никем другим, и хочу, чтобы ей было хорошо.
Девушка слегка пошевелилась, а затем снова задышала ровно. Спи, Молли. Как всё-таки необычно сжимать в объятиях живое человеческое тепло. Я попробовал проанализировать, какие из прежних чувств вызывает во мне эта ситуация: что всё происходящее нерационально, что это доставляет неудобства или, наоборот, рождает вожделение? Ничего подобного. Умиротворение – вот, что я сейчас испытывал.
Лаборатория. День. Мы оба заняты работой, но то и дело отвлекаемся. Мой взгляд. В ответ её улыбка. Мы работаем практически молча, лишь постоянно посылаем друг другу невербальные сигналы.
Вдруг открылась дверь, и в лабораторию вошёл, заставив меня непроизвольно напрячься, уже успевший набить оскомину рыжий тип.
– Йоу, Молли! Есть планы на вечер?
Я с громким треском захлопнул крышку металлического контейнера. Парнишка обернулся на громкий звук, и видимо, от моего взгляда его весёлость немного спала.
– Здрасте. Вы приятель Молли?
Его вопрос остался без ответа.
– Привет, Чарли.
Парень обернулся к девушке, всё ещё опасливо поглядывая на меня.
– У нас намечается поход в киношку всей компанией. Ты с нами? – Что за кино? – уточнила патологоанатом, бросая на меня взгляды. – Лабиринт Фавна. Специальный показ. – Мой любимый фильм, – ответила девушка, вновь стреляя в меня коротким взглядом.