Судьи начинают шептаться.
- Спасибо.
Я поражена. И это всё? Только об этом они спросят меня? Нехороший знак. С Итаном они разговаривали почти двадцать минут. Со мной, вероятно, минут пять.
- Спасибо за потраченное время, - говорю я, прежде чем вернуться в холл. - Я открываю дверь и вижу ожидающего меня Итана.
- Ты была великолепна, хороша как никогда. - Он обнимает меня.
- Спасибо. Как ты пробрался туда?
- У меня свои пути...
- Ты слышал мое интервью?
- Я не хотел попасться, - он качает головой, - поэтому, когда ты перестала меня видеть, то ушел.
- Они задали мне всего четыре вопроса.
На секунду я замечаю на лице Итана обеспокоенное выражение, но он быстро его скрывает.
- Эмма, я думаю, они просто хотели узнать можешь ли ты связывать слова вместе. Пожалуйста, не позволяй этому испортить этот день. Мы закончили с прослушиваниями. К черту Джулиард!
Он прав. Кончено. Теперь мне нечего больше делать. Мой шанс поступить составляет... что ж, восемь процентов. Но у меня есть возможность. Есть другие школы, есть группа. Всё будет хорошо.
Я слышу урчание в животе.
- Я голодна.
- Вовремя. Давай тебя покормим. - Итан обнимает меня за плечи и ведет наружу.
Этим утром, возможно, я достала официанток вечными просьбами подбавить мне воды, теперь же мужчина постарше в итальянском ресторане поразился количеству еды, которое помещалось в меня.
- Такая худая. Вы много едите?
- Думаю, на этом всё, - я отодвигаю пустую тарелку из-под курицы с пармезаном (а до этого остались тарелки пустыми с бутербродами, сырными палочками и макароны с водкой).
- Это было впечатляюще. - Итан улыбается мне.
- Ой. Я наелась. Почему ты позволил мне столько заказывать?
- Потому что ты неделями недоедала.
- Можем мы прогуляться по парку? - Я тру свой живот. - Мне нужно переварить еду.
- Думаю, для этого нам придется обойти весь Манхэттен.
Я бросаю в него салфетку. Мы встаём и направляемся в восточную часть Центрального Парка. Я обматываюсь шарфом, раз вся кровь хлынула к моему животу.
Мы направляемся к мозаике Imagine рядом с Земляничными полями (секция Центрального парка, посвященная Джону Леннона - прим. пер.). Итан в третий раз убеждает меня, что мои ответы о Ленноне и Маккартни были хороши.
- Спасибо.
- Не за что.
Я смотрю на него и осознаю, что он прошел через все это вместе со мной. Итан столько раз расшибался в лепешку, больше, чем я того заслуживала. И это я не пропустила Софи, потому что стоило ей уйти, до меня дошло, что как друг она никак на меня не влияла. Ведь Софи не была подругой. Не то, что Итан.
Я изучаю мозаику Imagine. Небольшое собрание белых и черных камней, созданное в память об одном из величайших в мире авторов песен. Итан рассматривает её вместе со мной. Он большая часть моей жизни. Если представить мой мир в виде мозаики, Итан составил бы значительную её часть.
- Итан, - он смотрит на меня. - Я знаю, что часто это говорю, но спасибо. Большое спасибо. - В горле застывает ком. - Ты с самого первого дня знакомства был так добр и щедр со мной. Надеюсь, понимаешь, что я это очень ценю. Ты для меня весь мир. Твоё присутствие сегодня сделало день лучше. Я бы не справилась с этим и с другой кучей вещей без тебя.
Пока я говорила, у Итана тряслась нога. Он скрещивает руки и глубоко вдыхает.
- Итан? Ты в порядке?
Он смотрит на меня таким серьезным взглядом, который я еще не замечала у него.
- Я должен тебе кое-что сказать.
Не знаю, может быть это из-за съеденной еды, но в животе начинает ощущаться боль. Не уверена, что смогу выдержать еще одно признание Итана о девушках или выпивке, или куда хуже. Я, больше чем кто-либо, хочу верить, что он закончил с саморазрушающими выходками.
- Эмма, я сильно и безумно люблю тебя.
ИТАН
Наконец-то я набрался смелости сказать ей то, что сидело во мне четыре года. И раз уж все стало ясно, не могу остановиться. Не хочу.
- С самого первого дня, когда я тебя увидел, понял, что ты самое прекрасное создание, которое украшает эту планету. Когда ты подошла ко мне в кафетерии, то не мог поверить, что вообще со мной заговорила. С тех пор каждую секунду недоумеваю, как мне повезло, что ты есть в моей жизни.
- Я не мог даже представить, что ты посмотришь на меня как-то иначе, нежели, как на занудного автора песен, так что ничего тебе не говорил. Я действительно заботился о Келси, но она стала утешительным призом, потому что у меня не было тебя. И знаю, что звучит ужасно, но это правда. И все те девочки на шоу... я хотел, чтобы ты увидела, что некоторые находят меня привлекательным и, может быть, взглянула бы на меня по-другому. Но знал, что делаю лишь хуже. Понимал, что ты разочаровывалась во мне, когда я слетал с катушек. Но часть меня считала, что если я продолжу так действовать, то найдётся причина, почему ты не со мной. Не то чтобы у меня когда-либо был шанс. Но затем ты накричала на меня, у меня возникло это чувство, что тебе не безразлична моя судьба и если ты так горячо восприняла мое идиотское поведение, если я постараюсь быть лучшей версией себя и не саботировать все хорошее, что есть в моей жизни, то возможно ты сможешь увидеть во мне просто парня, который хочет ничего другого, кроме как присутствовать в твоей жизни.
- Я не хочу рушить нашу дружбу, но не могу больше скрывать свои чувства. Потому что кроме тебя ничего не вижу. Ты для меня всё.
На секунду делаю паузу. Я стараюсь переварить некоторые слова. Глаза Эммы расширены от удивления. Не имею понятия, что проносится в её голове. Но мне необходимо ей всё сказать. Знаю что, если бы так и продолжал этот фарс, то сошёл бы с ума.
И я решаю пойти ва-банк:
- Ты сможешь мне поверить, что я изменился, что я могу быть тем человеком, который нужен тебе в жизни и быть со мной? Эмма?
Она моргает несколько раз и у меня кружится голова, когда Эмма закусывает губу.
- Итан... Я не знаю...
- Ты должна была знать, что я схожу по тебе с ума. Все знают.
- Я не думала в таком... - Она качает головой. - Я полагаю...
Она садится на скамейку. Я сажусь перед ней на колено, у неё нет выхода, кроме как смотреть мне в глаза.
- Итан, я не могу представить жизнь без тебя, но я думаю... я думаю... нам стоит быть просто друзьями.
От этих слов в груди разливается боль. Друзья - это худшее слово, которое можно услышать, когда открыто признаешься в любви. Полагаю, если находиться рядом с Эммой означает быть ей только другом, то стоит согласиться. Но солгу себе, если так сделаю. Я так привык врать себе самому, что понимаю, как ею полон. Нет ничего, что еще могу сделать.
- Ты знаешь, - слеза стекает по её лицу, - что если мы будем вместе, и что-то пойдет не так, то это разрушит группу, разрушит то, что у нас есть.
- Или наоборот все получится лучше, прекраснее.
- Прости, но я не могу.
- Почему? - мне нужно это услышать. Что бы её ни останавливало. Даже если она находит меня физически отталкивающим. Я должен знать, неважно, как больно будет.
- Потому что это убьёт меня, - она приподнимает голову и смотри мне прямо в глаза, - если ты когда-либо изменишь мне. Я не справлюсь с таким предательством.
Из меня словно весь воздух выбили. Эмма считает, что я бы стал ей изменять, потому что так поступал с Келси. Несколько раз. На глазах Эммы.
- Я бы так с тобой никогда не поступил. Никогда бы не предал.
Её плечи сотрясаются, пока я пытаюсь придумать, что еще могу сделать. Сожалею о многом в прошлом, но ни о чем, что связано с ней, даже учитывая сегодняшний момент, когда моё сердце разрывается на части.
- Прости, Итан, - она встаёт, - я не могу. - Она даже не смотрит на меня, уходя.
Я стою на месте как вкопанный, пока голова не начинает раскалываться. Мне хочется кричать, бить себя по голове, встряхнуть Эмму. Никто никогда не позаботится так о ней, как я. Никогда. Мне нужно, чтобы она поняла это.