Послышались одобрительные возгласы:
— Знаем Алексея Васильевича.
— Логиновы — народ надежный, у них у всех есть председательская жилка.
— Давно бы так, а то скатились на последнюю строку, стыдно в газету смотреть…
Когда начал говорить Алексей Логинов, установилась тишина.
— Мне тоже нет необходимости рассказывать о себе, так как вы хорошо знаете меня, а я — каждого из вас. Скажу о другом. Действительно, обидно за наш совхоз. Чем мы хуже других? Ничем. Просто надо менять отношение к труду. Мы привыкли рассчитывать на помощь государства и шефов, на новых руководителей: вот пришел новый директор, может быть, он и наладит дело. Да, у меня есть желание работать в родном совхозе, но одного этого мало. Надо, чтобы желание работать по-новому, организованно появилось у каждого из вас. Мне хотелось бы считать единомышленниками всех специалистов совхоза, тогда можно ожидать и положительных результатов. Сразу же хочу предупредить: тем, кто не любит дисциплину, придется трудновато.
— Правильно, разучились работать, как раньше-то работали: раскачиваемся до девяти часов утра.
— Какой был порядок, если сам Никаноров пил с кем попадя?!
— Вот вам еще пример, — взял слово завнефтескладом Мишаткин. Этот спешить не будет, поправил очки, пошаркал пальцами по морщинистому блеклому лбу. — Прошлой осенью во второй бригаде сгноили двести мешков! Сделали начет бригадиру пятьдесят рублей, а мешки-то стоят два рубля штука, это — триста пятьдесят рубликов убытку. Спрашивается, как можно терпеть такую халатность? — наставлял он, постукивая согнутым пальцем по спинке стула. Завелся, едва остановили.
Из-за стола поднялся парторг Гусев, до этого не принимавший участия в разговоре. Мужик небольшого роста, с белесыми бровями и стремительно покатым лбом.
— Здесь почти все коммунисты, отвечающие за свои участки производства. Правильно, прежде всего от нашего отношения к делу будет зависеть успех. Надо подтягивать дисциплину. Сейчас ругаем Никанорова, но ведь и с нас никто вину не снимает. Есть недоработка с моей стороны, правда, в совхозе я только два года…
Поправляя редкие рыжеватые волосы, он говорил дельно, самокритично, и Логинову подумалось, что с этим человеком они найдут взаимопонимание.
После собрания вместе с председателем райисполкома Алексей зашел домой. Кузьмин весело поздоровался со старшим Логиновым и, довольно потирая руки, сказал:
— Ну вот, поздравляй, Василий Егорович, сына с вступлением в должность директора. Или не очень одобряешь?
— Как тебе сказать? С одной стороны, рад, что Алексей продолжит мое дело в Белоречье, а с другой — сам видишь, какое хозяйство принимает.
— Лешенька, поздравляю, милый! Это бы хорошо, что дома будешь работать, да ведь народ-то в совхозе стал шибко балованный, — вторила мать Варвара Михайловна.
Алексей поцеловал мать, придерживая ее за плечи, провел рукой по ее седым волосам. Хватает ей забот при большой-то семье. А сколько поработано на веку! Уж, кажется, стала уменьшаться ростом, притаптываться.
Варвара Михайловна любовалась сыном: лицо возмужало, волосы — густой волной. И одежда на нем строгая: костюм, белая рубашка, галстук. Должность обязывает.
— Да, с нынешним народом работать нелегко, — согласился Василий Егорович, — Раньше все же больше было сознательности, понимали, что такое «надо». Скажешь бабам сделать то-то — идут без отказа и выполняют наряд за понюх табаку. Теперь шагу никто не ступит, если не заплатишь.
— Ничего, Алексей Васильевич наведет порядок — опыт у него есть, — одобрял Кузьмин. — Я и в Ермаково возил его на выборы председателем, у меня рука легкая. Поступил он решительно, это мне нравится.
— И то верно, ученого учить — только портить. Тебе, Леша, видней, — нехотя соглашался Василий Егорович.
Кузьмин скоро уехал, Алексей остался у родителей. Пришли со своей половины брат Иван с женой Тамарой. Тут же крутились их сын Миша и дочь Олечка, черноглазенькая и бойкая в мать.
Братья сели за стол рядом. Были они схожими, Иван здоровьем и силой, пожалуй, не уступал Алексею, да и моложе был всего на три года.
— Поздравляю, братуха! Давай, руководи нами! — весело сказал Иван. — Ты у нас теперь правофланговый.
— Я так скажу, ребята: Логиновы всегда были уважаемыми людьми, вот переберу всю родню — ни за кого стыдиться не приходится. С деда берите пример, на него мы должны оглядываться, — молвил Василий Егорович, и все, даже Олечка, глянули на увеличенный снимок, помещенный над кроватью.