Проснулся часов в девять утра. Хозяева мои уже были на работе. В доме остался только Никитич — друг, сверстник и земляк нашего Попова. Он помог мне снарядить Мухомора и пожелал удачи:
— Старайся, конечно, сынок! Может, действительно ушла твоя корова к якутам? Куда же ей уходить больше, там у нее дом родной!
По карте определил, что нахожусь в двадцати восьми километрах от своего жилья. За двое суток мы ушли очень недалеко.
До обеда мы двигались без приключений и часам к двум подошли вплотную к крутой каменной гряде, сплошь усеянной мелкой каменной россыпью. Гряда была невысокой — сто пятьдесят — двести метров, но камни уходили из-под ног и подниматься к вершине было тяжело и опасно, а с Мухомором почти невозможно: бедное животное жалко перебирало ногами, сползало и падало, царапая до крови свои, старые ноги…
Я решил пуститься в объезд. Может быть, по ближайшему распадку нам удастся перебраться через эту гряду? Мы повернули на северо-запад и пошли вдоль самого основания сопки. Но ближайший распадок превратился в бурный и стремительный поток. Поворачивать назад и двигаться на юго-восток не было смысла: горные ручьи были одинаково непереходимы как на северо-западе, так и на юго-востоке, да и время близилось к ночи. Нужно было устраиваться на ночлег.
Однако покой наш был нарушен одним неожиданным обстоятельством. Я давно уже заметил, что мой всегда спокойный Мухомор явно нервничает и пугливо жмется ко мне. Я подумал, что он боится наступающей темноты, и заторопился скорей к намеченному месту. Около корявой лиственницы, уродливо раздвоившейся на высоте двух человеческих ростов, остановился и стал расседлывать Мухомора. Вдруг он резко, всем корпусом шарахнулся в мою сторону. Я упал, проклиная незадачливую скотину. Мухомор дрожал всем телом, кося глазами в сторону черных кустов. Я посмотрел в ту же сторону и, признаюсь, по спине у меня пошли мурашки и стало Жарко, несмотря на вечернюю прохладу: в двадцати метрах сидел волк и смотрел на нас внимательным, настойчивым взглядом…
Неприятно вспоминать об этом, но расскажу все честно.» Мухомор пугливо жался к дереву, явно не рассчитывая на мою защиту. А я стремительно взобрался на его спину, встал на седло с ловкостью кавказского джигита и в следующее мгновение уже сидел в ухватообразной развилке дерева. И вот тут мне стало по-настоящему стыдно. Парень с винчестером за плечами испугался сытого волка. Первой моей мыслью было выстрелить в зверя. Однако я решил, что для волка это слишком большая честь, и скатился с дерева с намерением отогнать незваного гостя палкой. Но волк, подобрав хвост, спокойно ушел в кусты и скрылся в тайге. Мухомор успокоился, значит, волк ушел окончательно.
Надо сказать, что до сих пор я видел только чучела волков в краеведческом музее в Магадане, но никогда не встречал их в глухой тайге.
Видимо, где-то близко находились оленьи пастбища якутского колхоза; ведь волк и боится людей, и всегда жмется к человеческому жилью. Так что эта неприятная встреча была вместе с тем и приятным предзнаменованием.
А вечер никак не хотел потухать. Странный вечер! Небо ультрамаринового цвета казалось необычайно далеким. Между дымчато-серыми облаками виднелся белесый (серебристый — говорят в таких случаях поэты) диск луны.
Как-то незаметно подкралась ночь. Но небо стало даже, пожалуй, светлей, чем вечером. И облака светлей. А звезды еле проступали. Такими их видишь днем из очень глубокого шурфа…
Странная серебристо-голубая ночь! Так я и уснул с мыслью о фантастичности окружающего меня мира.
На рассвете, накормив Мухомора, подкрепившись «канадской кашей», снова пошел на штурм зыбкого, уходящего из-под ног перевала. Не зря его, проклятый, прозвали Текучим!
Мне показалось, что у распадка, где мы заночевали, подъем был не таким крутым. Мы с Мухомором пошли вдоль гряды, поднимаясь на сопку под очень небольшим углом. За ночь каменная осыпь обледенела, смерзлась. Ноги скользили, но зато камни почти не уходили из-под ног. Медленно и осторожно мы начали подъем. Я шел впереди, Держа уздечку, Мухомор — следом. Иногда приходилось ползти на коленях. Я готов был вцепиться зубами в эти обледенелые обломки гранита, лишь бы перевалить через сопку. Мною овладел еще и чисто спортивный интерес, я напрягал все свои силы. Сверх ожидания Мухомор плелся за мной, почти не оступаясь, медленно и сосредоточенно.