Что-то тихонечко щелкнуло у меня в голове. Я обернулся, посмотрел на плакат, девочку и малыша.
— О, черт! — прошептал я и схватился за телефон.
Я позвонил в «Эльдорадо» и попросил соединить меня с номером 311. Никто не взял трубку. Я спросил регистраторшу, в какое время жильцы покинули отель, и пояснил, что договорился встретиться с ними за обедом, но немного опаздываю. Она ответила, что такси за ними приехало в шесть. А не знает ли она, куда поехали — мы не договорились заранее, в каком ресторане встретимся. Она ответила, что не знает. Я поблагодарил, отключился и стал гадать, что делать дальше. У меня ушло более минуты, чтобы вспомнить про маячок в кресле Тины. К сожалению, детектор сигнала остался у меня в номере. Я позвонил Рафаэлю и спросил, не может ли он меня подвезти.
Маячок представлял собой приемник-передатчик с ограниченным временем работы батарейки. Я сумел включить его с помощью детектора, и мы поехали, следуя за его сигналом, в сторону аэропорта.
— Не знаешь, есть ли по дороге госпитали?
Рафаэль пожал плечами:
— Нет, приятель. Это район складов.
— А что-нибудь другое?
— Клубы и бордели, — ответил он, подумав секунду. — Частные, только для своих.
— Фетишистов? — Он взглянул на меня недоуменно, а в разговорнике это слово не отыскалось. — Для людей с причудами? У которых не все дома?
— Не знаю, приятель. Я там никогда не бывал.
Пеленгуя сигнал из разных точек, мы смогли установить, что его источник находится в анонимном здании на подозрительно пустой улице с пальмами вдоль тротуаров — я не увидел там ни машин, ни велосипедистов, ни даже гоняющих мяч мальчишек. Вход в здание представлял собой большую деревянную дверь, встроенную в оштукатуренную каменную стену с балкончиком наверху, но без окон на первом этаже. В портале имелась и маленькая дверь с окошечком на уровне глаз. Ни на двери, ни рядом с ней не было никакой вывески, лишь табличка с номером 88, а сводчатые проходы по обе стороны от портала оказались заложены кирпичами.
Я поблагодарил Рафаэля, попросил его отъехать на квартал и подождать меня в машине, расплатился и вышел на улицу под сень пальм.
Потом неторопливо обошел квартал, надеясь отыскать задний вход. Надежда не оправдалась, потому что дом, примыкающий к номеру 88 сзади, составлял с ним единое целое. Вполне вероятно, их так построили с самого начала, потому что и обе двери, и таблички с номером выглядели практически одинаково. Оба дома смотрелись довольно новыми, и вломиться в них без танка, пожалуй, не удалось бы. Стены слишком гладкие, на балкон не взобраться.
Я наблюдал за домом примерно полчаса, чувствуя себя полным идиотом, и тут неожиданно маленькая дверь открылась, из нее вышел какой-то амбал и закурил тонкую сигару. Значит, внутри курить не разрешается. На амбале болтался просторный бледно-зеленый комбинезон — голову даю на отсечение, что это униформа больничного санитара. Я разглядывал его несколько секунд, потом пересек улицу и направился к нему. Он повернулся, когда я был уже метрах в четырех, и уставился на меня с легкой подозрительностью.
— Привет, — сказал я, доставая бумажник. — Сколько надо заплатить за вход?
— Ты ошибся дверью, — буркнул «санитар», выпуская облачко дыма. — Это на другой стороне улицы.
— Извините, разве это не госпиталь?
— Да, но… Что тебе надо?
Левой рукой я достал из кармана бумажку в пятьдесят долларов и подошел на шаг ближе.
— Всего несколько минут.
Банкнота исчезла в огромном кулаке.
— Сюда нельзя даже на несколько секунд, если не скажешь, что тебе нужно, — отрезал он и нахмурился. — Ты журналист?
— Конечно, нет, — огрызнулся я. — Я лишь хотел… — И я принялся лихорадочно соображать — что, черт побери, я должен желать! — Пять минут в кладовой для лекарств. И все.
Амбал закатил глаза:
— Тут тебе не рынок, приятель!.. Если скажешь, что тебе нужно, то я, пожалуй, принесу. Но тебе нужно будет прийти еще раз, попозже. Скажем, в девять.