Парадная дверь открылась и несколько леди вышли им навстверу, пока карета поднималась по терассе. Филиппа узнала миссис Перлз в леди, что стояла посередине , друга её бабушки, и бабушку виконта. Вскоре они были поглощены приветствиями и представлениями, пока девушки и их гувернантка выходили из кареты.
Миссис Перлз представила им миссис Хант, свою дочь и мать виконта, а также трех его сестер, имена которых Филиппа забыла, едва услышав их. На лице Филиппы сияла широкая улыбка , и они смотрели на нее с такими же улыбками и с откровенным любопытством. Миссис Перлз призвала свою дочь согласиться, что она ничуть не преувеличила красоту мисс Дин, и миссис Хант согласилась с ней.
Затем они поднялись в столовую, великолепную комнату с видом на сад, где были представлены мужьям сестер, и было еще больше улыбок и рукопожатий, реверансов и поклонов. Потом все отступили назад, обнаружив еще одного джентельмена, стоявшего в глубине комнаты, вплотную к окну. Виконт Дарли. Филиппа с болью осознала, что внимание всех присутствующих приковано к их первой встрече.
Она сделала реверанс и пробормотала его имя.
Он поклонился и пробомотал её.
Он был немного выше среднего роста, строен и элегантен. У него были светлые, волнистые волосы и красивое, ироничное лицо. Его глаза, большие и голубые, были печальная ирония его лучшей чертой.
Филиппа почувствовала, как её сердце упало. Она надеялась встретить безобразного, грубого, невоспитанного, неопрятного и ворчливого мужчину, несмотря на то, что миссис Перлз описала его иначе. Она надеялась почувствовать жалость к такому человеку, ведь она не могла представить худшего недуга, чем слепота. Но, по крайней мере, тогда мама и папа, поняв что он не подходит ей в мужья, нашли бы способ спасти её. Они хотели видеть её счастливой, равно как хорошо устроенной.
Он не был грубым. Он поддерживал беседу с её родителями, спрашивал их о поездке, осведомился, не была ли она утомительна. Он извинился, что прервал их пребывание в Лондоне, где они и мисс Дин наслаждались прелестями светского общества. Он надеется, что пребывание в Миддлбери Парк в компании друзей сможет рассеять их тоску по городским развлечениям.
Виконт Дарли был столь же обаятелен, сколь и красив, и обладал просто невероятной способностью смотреть в сторону собеседника, даже не видя его. Он двигался с помощью трости с удивительной уверенностью. Было ясно, что он учиться справляться со своей слепотой, по крайней мере в собственном доме.
К концу дня Филиппа была вынуждена признать, что при иных объстоятельствах, она была бы счастлива влюбиться в Винсента Ханта, виконта Дарли.
Но её сердце уже было занято.
Она заметила кое-что интересное о нём, возможно потому, что внимательно наблюдала за ним, отчаянно надеясь найти способ избежать нежелательного замужества.
Ему не нравилось, когда к нему относились как к слепому.
Та чрезмерная забота, с которой мать и сестры проявляли к нему, раздражала его. Она не могла бы сказать, откуда пришло понимание этого, ведь он тепло улыбался им и благодарил их всякий раз, когда они что-нибудь делали для него. Но она аблолютно точно знала, что его раздражает, как меняется их голос, когда они обращаются к нему. Они говорили нежно, как обращаются к детям или инвалидам. У каждой из них была склонность довольно часто употреблять такие фразы как «Я понимаю» и «Я не против», - чтобы заверить его в том, забота о нем не составляла для них труда. Но Филиппа видела, как его губы едва заметно сжимались каждый раз. Все это надоедало ему , а не им.
С первого дня зародилось в ней, а на следующий день окрепло подозрение, что найти невесту и пригласить её для этой цели, была отнюдь не его идея. У него было пять близких родственниц мама, бабушка и сестры, - которые обожали его и были готовы принести в жертву свои жизни во имя заботы о нем. И эта забота душила его. И сейчас они хотели найти ему жену, которая бы окружила его той же удушающей заботой и любовью.
Бедный джентельмен!
Как же ей избежать участи быть этой женой?
Как ей вернуться в Лондон до того, как Джулиан приедет туда и, не застав её, вернется назад? Что он подумает, не найдя её в Лондоне? Они ждали этого два года. И счастье было так близко. Но не достаточно близко. Близко локоть, да не укусишь. Ах, если бы бабушка не повторяла эту старую поговорку так часто.
Еще одна трудность состояла в том, что пребывание в Миддлбери Парк было на редкость приятно. Ей нравилось находиться на равных вместе со взрослыми, участвовать в разговорах, когда все её мнения и комментарии были услышаны и приняты.