— Я думаю, это он меня искал. И нашел.
— Вы полагаете, это Чарли вас ударил? — Глаза ее широко открылись в ожидании ответа.
— Бутылью в три четверти литра ржаного виски, — сказал я. — Он совсем отбился от рук, уже перестал соображать, на что надо употребить выпивку.
— С чего бы это Чарли стал вдруг делать такие вещи?
— Думаю, что он меня не любит, — сказал я. — Но это длинная история, и она напоминает мне, что пора заняться делом. Поэтому, если вы мен извините, то я… — Я встал на ноги, и комната резко наклонилась в сторону, как горизонт, — там, в ночи у хижины, когда я поднялся в первый раз. Я снова упал в кресло.
— Не глупите, — серьезным тоном сказала Элоиза. — Вам, по всей вероятности, еще рано передвигаться. У вас сильный ушиб, а может быть, и сотрясение мозга. Полагаю, нужно вызвать врача.
— Нет, — сказал я. — Никаких врачей. Со мной все будет в порядке через минуту. Не возражаете, если я посижу здесь еще немножко?
— Разумеется, не возражаю, — сказала она. — Я приготовлю кофе. Как думаете, вам кофе не повредит?
— Думаю, не повредит, — сказал я. — Так же как не повредит сидеть вот здесь и смотреть на вас.
Она скромно улыбнулась и снова ушла на кухню. Через десять минут она вернулась и принесла кофе. Он был ароматен и крепок. Она села напротив, положив свои темные от загара ноги одна на другую, и стала смотреть, как я пью кофе.
— Вы — прекрасная девушка, Элоиза, — сказал я. — Вот одного только не могу понять — почему вы здесь?
— А где же мне еще быть?
— И с каких пор вы увлекаетесь этим солнцепоклонством?
— С тех пор, как я впервые встретила Учителя, — сказала она. — Когда он в первый раз приехал на Лысую гору.
— Ну и как? Прибыльное дельце? Она улыбнулась и покачала головой.
— Вы заблуждаетесь, лейтенант. Я не получаю никакой оплаты за то, что я здесь делаю. Понимаете ли, я верю в него.
— Вы шутите, — сказал я. — Та чушь, которую он несет, — лишь для ушей простаков. Она поджала губы.
— Никому не возбраняется иметь на все свою точку зрения, лейтенант. Так случилось, что я поверила в Учителя. Он — человек кристальной честности. Вы ведь не откажетесь признать, что вы сами, хотя и не разделяете его веры, попали под впечатление его искренности?
Теперь была моя очередь покачать головой.
— Единственное, что впечатляет меня в этой истории, так это те суммы, которые вы собираете с этих простофиль.
— Вы стоите на ложном пути, лейтенант, — сказала она непреклонным голосом. — Но спорить с вами все равно бесполезно.
— Ну ладно, — сказал я. — Я не из тех, кто нарушает законы гостеприимства. Я поверю вам. Можно попросить еще немного кофе?
— Конечно. — Она вновь наполнила мою чашку.
— Держу пари, что Учитель тоже не из тех, кто нарушает законы гостеприимства, — сказал я. Ее брови слегка приподнялись.
— Я вас не понимаю, лейтенант?
— Вы ведь его помощница, не правда ли? — сказал я. — Что-то вроде жрицы? Или есть еще название ?близкий друг?. По-моему, вы оба весьма близко знаете друг друга.
— Пожалуйста, давайте без оскорблений!
— Я видел, как он выходил из вашего домика непосредственно перед тем, как Чарли ударил меня по голове, — сказал я. — Он что, забегал на чашечку кофе?
— Думаю, это вас нисколько не касается, — сказала она ледяным тоном. — И мне нечего стыдиться и нечего скрывать! Учитель — замечательный человек и к тому же настоящий мужчина. И для меня большая честь служить ему. Вас это удовлетворяет, лейтенант?
— Об этом не меня надо спрашивать, — пробормотал я. — А Учителя. Она вскочила на ноги.
— Вы уже достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы сейчас же удалиться?
— Полагаю, что да, — сказал я.
Я допил кофе и встал на ноги. На этот раз комната осталась на месте. Если не считать головной боли, я чувствовал себя нормально.
— Меня вот только беспокоит один вопрос, — сказал я Элоизе. — Что же все-таки вас больше привлекает в Учителе — его религиозная искренность или его мужская состоятельность?
— Чтоб ты провалился! — крикнула она. — Надеюсь, в следующий раз кто-то все-таки проломит тебе башку!
Наверное, сам Дейл Карнеги выдал бы мне за мое поведение ?высший балл?. Я покинул домик Элоизы и снова отправился в офис к Беннету. Он все еще находился там. Сидел за столом, в руках держал бокал. На его лице была написана озабоченность.
— Ну как, нашли Стеллу, лейтенант? — спросил он. — Вам налить выпить?
— Нет и да, — сказал я. — Я так и не дошел до домика Стеллы, и конечно же не прочь выпить.
Он повернулся лицом к маленькому бару и стал наливать мне бокал.
— Вы Чарли нигде не видели? — спросил я.
— Нет, — сказал он. — Я пытался разыскать его, но он как сквозь землю провалился… и вместе с ним моя машина!
— Какая марка машины?
— Новый ?тандерберд?, ярко-синего цвета, — сказал он. — Эта истори меня сильно задела, лейтенант. Какого дьявола он… Я хотел сказать, зачем он… С какой стати он, черт его возьми!.. Ему ведь не надо было притворяться пьяницей, чтобы пить и есть за мой счет. Я ему и так все давал. Все ему шло прямо в руки.
— Экая волна эмоций выплеснулась из вас, — сказал я. — Что такого сделал для вас Чарли, что вы уж так ему обязаны? Сбежал с вашей женой?
— Чарли спас мне жизнь около года назад, — ответил Беннет, приходя в себя и передавая мне бокал с выпивкой. — У меня в голове тогда возникла одна бредовая идея — изыскание урана. Это у меня-то!.. У того, кто всегда считал, что ?Диснейленд? находится где-то у черта на куличках! Я взял с собой счетчик Гейгера, палатку и выехал в пустыню на джипе.
Скажу коротко, поскольку не собираюсь писать книгу. Я заблудился, и у меня кончилась вода. На второй день Чарли нашел меня. К тому времени, как он подъехал, я уже почти ничего не соображал и в течение шести часов бродил по кругу. У меня был солнечный удар, обезвоживание организма, глюки. Я бы отдал Богу душу, если бы Чарли не выхаживал меня, как родна матушка. И он не взял за это ни цента.
— И с тех пор сопровождает вас, как Пятница? Беннет покачал головой.
— Самое невероятное во всей этой истории то, что, вернув меня живым в лоно цивилизации, он сам возвратился в пустыню, и я не видел его до тех пор, пока однажды, три месяца назад, он не объявился в здешних краях.
— И не запустил в вас зубы?
— Он сказал, что сидит без гроша, но не просит подачек, а просит работу. Не ахти какую работу, а так, чтобы хватало на еду. Ну, я и дал ему работу здешнего охранника. Ничего он здесь, конечно, не охранял, ну а мне было наплевать на это.
— Чарли оказался очень разумным малым, — ввернул я.
— У него была лачуга, чтобы спать, — продолжал Беннет. — Сколько угодно любой еды, и еще я давал ему сорок баксов в неделю на карманные расходы. Только через пару недель после его приезда я понял, что он горький пьяница… или притворялся пьяницей. — Беннет в явном замешательстве покачал головой. — Но за каким дьяволом ему надо было так поступать?
— Меня тоже волнует этот вопрос, — сказал я. — И мне обязательно надо поговорить с Чарли. Возник к нему личный интерес. Только что он сильно ударил меня по голове… и, как мне представляется, той самой бутылкой.
— Вас — по голове! — У Беннета отвисла челюсть. — Зачем он, черт возьми…
— Вы повторяетесь, — сказал я. — Как его фамилия?
— Элиот.
— Я воспользуюсь вашим телефоном, — сказал я, снял трубку и набрал номер офиса шерифа Трубку снял Полник. — Объявите всеобщий розыск на Чарли Элиота, — сказал я ему. — Ему около сорока, ростом — пять и два фута, вес — сто шестьдесят фунтов, волосы рыжеватые Одет в голубую джинсовую рубашку и брюки. Он за рулем новой модели ?тандерберда? ярко-синего цвета. Номерной знак… — Я оглянулся на Беннета — он продиктовал мне номер машины. Я повторил его в трубку.