Глава II. Возвращение из Гренландии
Теплым октябрьским днем 1796 года две девушки, выйдя из своих сельских домов, отправились в Монксхэйвен, чтобы продать масло и яйца, ведь обе они были дочерьми фермеров; впрочем, жизненные обстоятельства их были различными: Молли Корни происходила из многодетной семьи и с малых лет привыкла к лишениям; Сильвия Робсон была единственным ребенком, так что даже чужие люди относились к ней с большей теплотой, чем к Мэри[4] – ее пожилые родители. Продав свой товар, девушки собирались отправиться за покупками: в те дни торговки продавали масло и яйца, первую половину дня сидя у подножия старого разбитого креста, после чего, если им не удавалось распродать все, что у них было, с неохотой отправлялись в магазины, чтобы сбыть остатки по сниженной цене. Впрочем, хорошие хозяйки часто наведывались к Масляному кресту, где, нюхая и ругая интересовавший их товар, вступали в бесконечные словесные баталии в зачастую безуспешных попытках сбить цену. В прошлом веке, если женщина не торговалась на рынке, о ней могли подумать, что она просто не знает, как вести хозяйство; фермерские жены и дочери тоже считали это в порядке вещей; они отпускали шуточки собственного сочинения в адрес клиенток, которые, узнав, где продаются хорошее масло и свежие яйца, приходили туда раз за разом, вновь и вновь ругая товар и вновь и вновь его покупая. В те дни такое занятие было для них чем-то сродни отдыху.
Чтобы не забыть о покупках, которые ей предстояло сделать, Молли завязала по узелку на своем платке в розовую крапинку: ничем не примечательные, однако необходимые товары на всю неделю; забудь она хотя бы об одном из них, ей бы влетело от матери по первое число. Из-за этих узелков платок Молли стал похож на девятихвостую плеть, именовавшуюся на флоте «кошкой»; впрочем, ни одна из покупок не предназначалась для какого-либо конкретного члена многочисленной семьи Корни. Они могли позволить себе тратить деньги лишь на общие нужды, и об ином никто особо не задумывался.
У Сильвии все было иначе. Ей предстояло впервые выбрать себе плащ, а не получить старый, четырежды перекрашенный материнский, который уже успели поносить две старшие сестры (впрочем, Молли была бы рада даже такому). Новехонький шерстяной плащ. Ее собственный. Причем родители не ограничили ее в цене покупки, так что Сильвии оставалось лишь выслушивать советы восхищенной Молли – советы дружеские, хоть и не лишенные затаенной зависти к более удачливой подруге. Разговор то и дело уходил в сторону, однако Сильвия вновь и вновь возвращалась к рассуждениям о преимуществах серого и алого цветов. Первую половину пути девушки проделали босиком, неся башмаки и чулки в руках, однако, приблизившись к Монксхэйвену, остановились и свернули на тропинку, спускавшуюся от главной дороги к реке Ди. В том месте были огромные камни, у которых вода бурлила, образовывая глубокие заводи. Сев на прибрежную траву, Молли принялась мыть ноги, а вот более живая (или, быть может, просто более веселая благодаря мыслям о плаще) Сильвия, поставив корзину на каменистый участок берега, перепрыгнула на валун, выступавший из-под воды почти посередине реки. Оказавшись на камне, девушка с поистине детским восторгом принялась бить ногами по быстрой холодной воде, окуная в нее маленькие розовые пальчики.
4
Ставшее в наше время самостоятельным, имя Молли изначально было производной формой от «Мэри».