– Это китобоец! Китобоец, вернувшийся из Гренландского моря! Первый за сезон! Благослови его Бог!
Развернувшись, она восторженно сжала руки Сильвии. Та залилась румянцем, и ее глаза понимающе сверкнули.
– Неужто правда? – спросила девушка.
У нее тоже перехватило дыхание; Сильвия не умела отличить один корабль от другого, однако ей было известно, что китобойцы вызывают у всех самый оживленный интерес.
– Три часа! А прилива не будет до пяти! – сказала Молли. – Если мы поспешим, то успеем продать яйца и доберемся до причала еще до того, как корабль войдет в порт. Пошевеливайся, девонька!
Они почти сбежали по длинному крутому склону. Почти, потому что, если бы подруги помчались во весь опор, бо́льшая часть аккуратно уложенных яиц разбилась бы. Оказавшись внизу, девушки вышли на длинную узкую улицу, петлявшую вдоль реки. Им ужасно не хотелось идти на рынок, располагавшийся на пересечении Бридж-стрит и Хай-стрит. Там стоял старый каменный крест, давным-давно установленный монахами; потрескавшийся и разбитый, он уже не воспринимался как священный символ и был известен в городе лишь как Масляный крест, у которого по средам собирались торговки и городской глашатай возвещал о продаже домов, потерях и находках, неизменно начиная свою речь возгласом «О да! О да! О да!» и заканчивая ее фразой «Боже, храни короля и лорда этого имения!», сопровождавшейся очень бодрым «аминь», после чего глашатай удалялся, сняв ливрею, чьи цвета выдавали в нем слугу Барнеби, семейства, обладавшего в Монксхэйвене помещичьими правами.
Разумеется, оживленный перекресток у Масляного креста был любимым местом торговцев, и в такой славный рыночный день, когда хорошие хозяйки начинали запасаться одеялами и фланелью, по ходу дела вспоминая и о прочих потребностях, в лавках была куча покупателей. Однако сегодня там было даже более пустынно, чем в обычные дни. На низких трехногих табуретах, сдаваемых за пенни в час торговкам, не успевшим занять место на ступенях, также никто не сидел; некоторые из табуретов были перевернуты, так, словно люди в спешке покинули перекресток.
Молли смекнула все с первого взгляда, хоть у нее и не было времени объяснять свои действия Сильвии, и стрелой метнулась в магазин на углу.
– Китобои возвращаются! У отмели стоит корабль!
Ее слова прозвучали как утверждение, однако во взволнованном голосе Молли слышался вопрос.
– Ага! – отозвался хромоногий старик, чинивший рыболовные сети за грубым сосновым прилавком. – Рано возвращаются, и, как я слыхал, с хорошими вестями от остальных. В былые деньки я бы сам махал им шляпой с причала, но теперь Господу угодно, чтобы я сидел дома и чинил чужие вещички. Видала, девуля, сколько они мне принесли корзин и прочего добра, перед тем как побежать на берег? Оставь и ты свои яйца и сбегай поглазей, а то вдруг тебя в старости паралич разобьет и ты будешь горевать о том, что упустила в юности? А, ладно! Кому нужны мои нравоучения? Надо бы найти хромого вроде меня и читать проповеди ему. Не священник я, чай, чтобы меня все слушали.
Старик осторожно отставил корзины в сторону, ни на мгновение не прекращая болтовню, обращенную большей частью к себе самому. Затем, вздохнув пару раз, он взял себя в руки и, напевая под нос, вернулся к унылой работе.
К тому времени Молли и Сильвия уже бежали по причалу. Они неслись со всех ног, не обращая внимания на колотье в боку, – мчались вдоль берега реки, туда, где собирались люди. До гавани от Масляного креста было недалеко, и через пять минут запыхавшиеся девушки уже стояли в месте, откуда можно было видеть море, не углубляясь в толпу; впрочем, толпа продолжала увеличиваться, и вскоре вновь прибывшие окружили и их. Все взгляды были устремлены на корабль, покачивавшийся на якоре прямо у отмели, менее чем в четверти мили от причала. Акцизный чиновник только что поднялся на борт, чтобы получить у капитана отчет о грузе и осмотреть его. Люди, отвезшие его туда на лодке, уже гребли обратно к берегу с новостями; лодка причалила чуть поодаль от толпы, и собравшиеся все как один ринулись к ней, желая услышать рассказ. Вцепившись в руку более взрослой и опытной Молли, Сильвия с открытым ртом слушала ответы, которые ее подруге давал угрюмый старый моряк, оказавшийся рядом с ними.