К счастью, с годами умнеешь. И теперь-то я уже знаю, что одинаково прекрасны обе ипостаси жизни … И состояние пылкой влюбленности, когда цветешь, сияешь и летаешь только от того, что он есть на свете… И когда независима и свободна от любви…. В первом состоянии ты счастлива без причины, во втором – торжествуешь, что смогла выдернуть эту занозу из сердца, и гордишься собой. Вот во втором я сейчас и нахожусь…
– А Раджив? Вы с ним почти неразлучны… Удивляюсь, как ты можешь с ним общаться, хоть он и гений, но такой зануда…
– Ну, Раджив – родственная душа. Это особый случай… У нас на самом деле очень много общего. Он – очень хороший человек и настоящий друг. Я им восхищаюсь…
– А Александр?
– Тоже. Он – замечательный. Каждый из них хорош по-своему, но в целом, это, конечно, совсем, совсем не то… Нет в них ни капли того, что есть в Шоне. Что-то такое, что мгновенно зажигает и долго не дает погаснуть… Что волнует и не дает забыть…
Садако вздыхала. Ей нравились и Тайна, и Шон. Девушка так хотела, чтобы они были счастливы вместе!
А вот нелюдимый, но, оказывается, очень острый на язык индиец, явно недолюбливал Шона, и потому презрительно отзывался о нем, о Ренате и Кларе: «Старый облезлый кот, обхаживающий очередную зачуханную, но юную кошечку». Такого же мнения были и другие обитатели гравилета...
На борту «Галактики» завязывались романы, рушились и восстанавливались любовные и дружеские отношения… Но все происходило как-то спокойно, буднично, почти по-родственному, без особых эмоций, за исключением выходок глупой и истеричной Ренаты…
– Почему вы с Тайной расстались, Шон? – спросила однажды у рокового мужчины Садако, пришедшего помочь астробиологу и набрать себе фруктов.
Шон долго молчал. Затем поднял глаза на девушку.
– Я был тогда слишком глуп и самоуверен. А она была слишком уж замкнута, холодна и надменна. Кто мог прочесть ее мысли? Красавица, аристократка, мультимиллиардерша… Мне казалось, что она считает, что весь мир недостоин ее. Она выглядела ледяной. Прекрасная, словно античная статуя, само совершенство, неземная чистота… Не было в ней лишь того, что сразу привлекает в женщинах… Ни капли жизни, страсти, сексапильности… Словно монахиня… А я очень боялся быть отвергнутым… Был слишком нетерпелив… И потому предпочитал девушек поживее и попроще… Если бы я тогда знал… Все могло быть по-другому…
– Но еще не поздно, Шон, – горячо произнесла японка, забыв о своей привычной сдержанности, и от волнения схватила Шона за руку. – Я уверена, что Тайна все еще любит тебя! Все можно исправить! Еще не поздно… Вы должны быть вместе! Вы созданы друг для друга. Она в жизни никого не любила, кроме тебя. Еще вся жизнь впереди! Вы можете быть очень счастливы!
– Ты ошибаешься! Иногда мне тоже так казалось… Но теперь – нет. Она не обращает на меня внимания. Ее интересуют то Александр, то Раджив. Чем могли ее привлечь грубый солдафон или полоумный ученый сухарь? Иногда мне кажется, что она делает это назло мне…
Я не понимаю Тайну. Впрочем, я никогда ее не понимал. Слишком уж она сложна. Слишком закрыта. Между нами всегда вставала невидимая стена… Тайна не такая, как все, это правда. Но поверь, она никого не любит по-настоящему. Впрочем, нет. Одного человека в своей жизни она все же любила. Это был Фил, ее четвертый муж, которого убили роботы… Да, вот его-то она, кажется, любила по-настоящему. Все остальное не имело для нее значения.
– Это потому, что Фил очень любил ее, – заявила Садако. – Для него не существовало других женщин. Но Фила больше нет… И я уверена, что вы обязательно помиритесь, и все будет очень хорошо. Просто знаю это и все. Вы все равно будете счастливы. А Александр и Раджив – просто ее друзья. Они вместе делают общее дело…
– Поживем – увидим, – вздохнув, заключил Шон. – Эх, Садако, зачем я только связался с этой чокнутой Ренатой! От этой дуры нет спасения! Она не понимает! Она – просто сумасшедшая!
– Рената – конечно, редкая дура, но она любит тебя. Ты поиграл с ней и бросил, а она страдает… Действительно жаль, что ты связался с нею. И с этой потаскушкой Кларой… Сам виноват! Девчонка не понимает, что у нее никогда не было шансов…
***
Тайна и Раджив обговорили все: после возвращения на Землю они будут настаивать на возвращение роботов. Кроме того, индиец планировал по своей схеме попробовать восстановить Алекса, заполнив недостающий блок стандартными схемами и собственными разработками.
Гений робототехники согласился на этот рискованный шаг после очередного разговора с Тайной.
– А ты мог бы попробовать восстановить Алекса?
– Ты так дорожила этим роботом, что готова рискнуть свободой, нарушив запрет?
Тайна вздохнула. Потом сказала просто:
– В этом мире я любила его больше всех. Всем, что я умею и что имею, я обязана только Алексу. Он много раз спасал мне жизнь. И там, на корабле, он пожертвовал собой, чтобы в очередной раз спасти меня…
И добавила:
– Если получится оживить Алекса – можешь просить все, что захочешь…
Раджив усмехнулся.
– Мне ничего не нужно от тебя, Тайна. Ты же знаешь, что я равнодушен ко всему, кроме роботов. Мне не нужны ни деньги, ни женщины… Я просто попытаюсь помочь тебе, только и всего. И мне самому это потрясающе интересно. А цена этому… Если хочешь достичь чего-то, что тебе по-настоящему важно и дорого – будь готов отдать все, даже свободу… Расскажи мне об этом роботе…
Тайна понимала, что с Радживом нужно быть предельно искренней: робототехник не приемлет лжи и фальши.
– Для меня Алекс никогда не был роботом, – вздохнув, сказала Тайна. – Он был для меня всем на свете: наставником, другом, словом, он был для меня человеком. Даже сына я назвала в память о нем. Алекс всегда делал для меня все, что мог, выполнял любые желания, капризы, прихоти…
Я принимала все, как должное, и хотя очень любила его, но мне и в голову не приходило сделать что-то для него. Да и не было тогда такой необходимости. И чем бы я могла отблагодарить его? Только тем, что так же, как и он, готова была пожертвовать собой ради его спасения. Но вот сейчас я могу сделать хоть что-то для него. Это мой долг, Раджив!
Более того… Знаешь, то, что я скажу тебе сейчас, звучит страшно, но я скажу правду. Чтобы ты понял, что значит для меня Алекс на самом деле… Если бы мне вдруг сказали: «Выбирай! Или все человечество, включая твоих детей, или Алекс», то я выбрала бы его… Не задумываясь! Вот так, Раджив…
И Тайна поведала другу о давке в парке, о смертельном холоде Гедеона, о болотистом Ритоне, о поиске лекарства от эдемского червя и о страшном полете на «Неустрашимом»…
Индиец слушал, не проронив ни слова. Гений был потрясен. Проведя всю жизнь вдали от людей, занимаясь исключительно робототехникой, Раджив прежде не совершал дальних полетов. Хотя, конечно, мог себе преставить, какие трудности, могут возникнуть на пути астронавтов. Полет на «Галактике» был первым в жизни талантливого ученого, и конечно, он был растерян и подавлен, потеряв твердую почву под ногами.
Раджив никогда не имел друзей, но ничуть не страдал от этого: он был самодостаточной личностью, и люди его вообще никогда не интересовали. Они лишь доставляли ему неприятности, издевались, унижали, подшучивали… С самого детства малоподвижного, слишком уж упитанного и не по годам умного ребенка увлекали лишь схемы и математические расчеты. И став взрослым, он удалился от суеты мира людей… Конечно, теперь ему, привычному к почти полной изоляции от людей, было очень тяжело находиться вдали от привычной обстановки тихого, безлюдного островка.
Но теперь, подружившись с Тайной, Раджив был счастлив: у него, наконец, появился первый в жизни настоящий друг. Бывший робототехник был готов на все, лишь бы помочь этой замечательной женщине восстановить уникального робота, которым она так дорожила. Это была бы самая интересная задача в его жизни.