— Не пытайся мне угрожать, — как мог твёрдо возразил Рейн. — Ты…
— Я не угрожаю, — вновь перебил его Плащ, прислонивший к горлу Рейна второе лезвие. — Я даю тебе обещание. Если вздумаешь упрямиться и попытаешься мешать мне, я отрежу твою голову и насажу на пику прямо перед входом в эту палатку. Так ты даже после смерти сможешь наблюдать за демонстрацией моего «боевого потенциала».
Плащ убрал от горла второй клинок, после чего не на шутку взбудораженный Рейн ощутил знакомое уже прикосновение к затылку.
— В моих глазах и ты, и все твои люди лишь мясники, что упиваются своей безнаказанностью, мучая беззащитных детей, — меж тем продолжал Плащ. — Но, несмотря на это, я дам тебе ещё один, последний шанс спасти свою и их жизни. Скажу это снова, я не враг тебе. Но если ты откажешь мне и в следующую нашу встречу, — Рейн ощутил едва уловимый толчок, от которого взор начало стремительно заволакивать чёрной дымкой, — я им стану.
Утро начиналось для Эмии раньше, чем для прочих. Уделяя на сон всего по четыре часа в сутки, он поднимался с первыми лучами солнца и сразу же приступал к утренним упражнениям.
Сначала разминка и растяжка, чтобы убрать вялость и одеревенелость мышц, а после получасовая отработка различных ударов и движений, для закрепления достигнутого на предшествующей тренировке результата. Тело должно было запомнить каждый шаг, каждый взмах рукой и каждый вдох, дабы свелась к минимуму задержка между мыслью и действием. В реальном бою даже доля секунды — это огромный промежуток, за который могут приниматься десятки решений, определяющих, кто выживет, а кто падёт.
И Эмии совершенно не хотелось умирать ещё один раз.
Последние же двадцать минут перед всеобщим пробуждением он неизменно отводил под медитацию. Спокойствие духа и здоровье разума не менее важны, чем сила тела, а потому Эмия всегда старался уделять им должное внимание. Используя простейшую дыхательную практику, он каждое утро очищал голову от всего ненужного и приводил мысли в порядок. Это очень помогало ему сохранять трезвость рассудка, несмотря на растущее с каждым днём напряжение.
Впрочем, во время последнего визита к капитану Рейну Эмия всё же не выдержал и дал небольшую слабину.
Он вовсе не планировал переходить к прямым угрозам. Изначально он рассчитывал склонять Рейна к сотрудничеству постепенно, шаг за шагом подтачивая его доверие к Магистрам. Такой вариант был бы наиболее надёжен, пускай и отнял бы много времени, однако попытка Рейна спровоцировать Эмию сумела-таки достичь успеха. Пускай и совсем не так, как тот, наверняка, надеялся.
С другой стороны, даже столь импульсивные действия могли принести свои плоды. Страх также мог служить неплохим мотиватором, если уметь им правильно пользоваться. В этом деле главное знать меру и не перегибать с запугиванием, иначе вместо необходимого союзника получался лишь очередной врага. К счастью, Эмия очень хорошо знал, как его следовало использовать.
В прошлом он видел огромное множество диктаторов, военноначальников, религиозных лидеров и прочих личностей, что за счёт страха управляли тысячами (а иногда и миллионами) людей. Огромные страны разрушались под давлением чужого страха, и даже целые цивилизации без труда могли быть стёрты под испуганной поступью безликих армий.
Эмия видел множество картин Ада, порождённых умелым использованием страха. Видел… И неизменно вырезал их с полотна мироздания…
Поняв, что его мысли зашли совсем не в то русло, Эмия произвёл серию глубоких вдохов, вновь возвращая себе ясность мышления, после чего продолжил обдумывать дальнейшие действия. Этим вечером предстоял очередной разговор с Рейном, и в этот раз отклонения от плана были недопустимы. Он должен был согласиться на условия Эмии. Без альтернатив.
— …ех … — донеслось вдруг до ушей Эмии, заставив прерваться.
Эмия безмолвно раскрыл глаза и повернулся в сторону выхода.
— Живо… — вновь услышал он чей-то голос, сумев на этот раз разобрать целое слово. — …сюда вс…х…
Теперь Эмия не на шутку напрягся.
Помещение, которое он занимал в данный момент, располагалось на приличном удалении от входа и жилых участков пещеры. Даже если остальные её обитатели и начали подниматься раньше времени (что было очень маловероятно), расслышать здесь чьи-либо голоса в обычных обстоятельствах он никак не мог.