— Хорошо, — согласился он. — Мне сорок четыре года.
— Дети есть? — продолжила я допрос.
— Нет.
— Как давно вы практикуете, Александр Михайлович?
— Я работаю хирургом уже двадцать лет. Практически после окончания института.
— Большой стаж, — резюмировала я. — А в клинике «Вита-С» вы давно?
— С самого ее основания. Восемь лет.
— Много пациентов прошло через ваши руки за это время?
— Да, прилично, — сказал Решетников, подумав буквально секунду.
— Кому принадлежит «Вита-С»?
— Шубину. Виталию Сергеевичу.
Я многозначительно прищурилась.
— Это не тот человек, что приезжал в клинику незадолго до нашего с вами знакомства?
Мне показалось, что при этом Решетников вздрогнул. Хотя бог его знает. Может, просто разыгралось воображение.
— Да, это он, — как можно тверже произнес Александр Михайлович.
— Серьезный господин. Производит впечатление.
Сказала я это только для того, чтобы отследить реакцию своего клиента. Однако Решетников, поджав губы, молчал, и я продолжила:
— Для чего он приезжал?
— Не знаю, — замялся Решетников. — Не имею ни малейшего представления.
— Если вы хотите, чтобы я охраняла вас, Александр Михайлович, давайте обойдемся без вранья.
Я сделала строгое лицо. Он повернулся ко мне и по своей глупой привычке заморгал глазами.
— Я не вру. Мало ли какие дела у Виталия Сергеевича в клинике.
— Ну что ж, — вздохнула я. — В таком случае, не смею вас больше задерживать, доктор. Поймаете такси и доедете до Старолитейной. Прощайте.
Я повернула ключ зажигания.
— Подождите, — Решетников чуть не запрыгал на сиденье. — Но почему?
— Потому что я знаю, что Шубин приезжал именно к вам.
— Ну хорошо-хорошо, — покорно произнес он. — Просто я решил, что это не имеет отношения к делу.
— Повторяю: я сама буду решать, что имеет отношение к делу, а что нет.
— Ладно.
— Зачем приезжал?
Решетников тяжко вздохнул и замямлил:
— Ну, дело в том, что я оказал Виталию Сергеевичу кое-какую услугу.
— Какую?
— Один его знакомый… Ну, в общем, он получил огнестрельное ранение, и пуля осталась в мышечной ткани. А я… Я извлек пулю и…
— И Виталий Сергеевич любезно попросил вас не сообщать о данном инциденте в органы, — продолжила я за него. — Правильно?
— Да. Правильно.
— А сегодня он приехал рассчитаться с вами. Не так ли, Александр Михайлович?
Решетников подавленно кивнул.
Я вспомнила дипломат в руках Виталия Сергеевича и подумала, что отстегнул он Решетникову за работу немало.
— И часто он просит вас о таких услугах? — осведомилась я.
— Бывает.
Выходит, Александр Михайлович не врал, когда говорил мне, что богат. Деньжата, судя по всему, у него действительно водятся немалые. Вряд ли Шубин скупится.
— Ну хорошо, — я приняла деловой вид и посмотрела прямо в глаза Решетникову. — А теперь, Александр Михайлович, внимательно сосредоточьтесь и подумайте, прежде чем ответить.
Я помолчала. Он ждал.
— Может ли Шубин желать вашей смерти? — выдала наконец я.
Он побледнел как полотно, а затем сдавленно произнес:
— Думаю, да.
— По причине того, что вы слишком много знаете?
— И по этой тоже, — он почесал подбородок.
— Не поняла.
— Это весомая причина. Бесспорно. Но есть и еще одна.
Заметив, что он снова собирается впасть в раздумья, я поторопила:
— Говорите, говорите. Какая?
— Как вам объяснить? Дело в том, что я — главврач его клиники, а он хозяин. Не так давно у меня появилась мысль выкупить клинику. Средства тоже позволяют. Разумеется, ему я еще не говорил об этом, но мало ли злых языков. Виталию Сергеевичу могли уже донести.
— Резонно, — согласилась я. — А просто уволить вас или поставить на место он не может опять-таки по причине того, что вы знаете слишком много его тайн.
— Совершенно верно. — Решетников как ребенок обрадовался, что я так быстро вникла в ситуацию.
— Тогда давайте вернемся мысленно ко вчерашнему вечеру, — предложила я.
— Давайте.
Кажется, к нему наконец-то вернулась активность.
— Вчера Виталий Сергеевич приезжал в клинику?
— Нет. — Решетников даже расстроился.
— Ни днем, ни вечером? — уточнила я.
— Нет. — Он для убедительности замотал головой.
— Может быть, кто-то из его людей приезжал?
— Я никого не заметил.
— Ну, это еще ни о чем не говорит, — подбодрила его. — А с кем вы общались перед уходом из клиники? Я имею в виду, кто был последний.
Он задумался. По выражению лица я видела, что Александр Михайлович очень старательно вспоминает события вчерашнего вечера.
— С Людочкой, — сказал он не очень уверенно, но затем добавил, улыбнувшись: — Да, точно, с ней.
— С кем? — переспросила я.
— С Людочкой. Это медсестра. Я поговорил с ней минут десять, затем попрощался и ушел. А у самой машины вспомнил, что забыл ключи от квартиры, и…
— Подождите, — прервала я его словоизлияния. — Это все мы уже проходили. Давайте о Людочке. Фамилия у нее есть?
— Конечно, — удивился Решетников. Юмор ему явно был недоступен. — Венская Людмила… Кажется, Борисовна. Да, точно, Борисовна.
— Что она из себя представляет?
— В каком смысле?
— Ну, что она за человек, расскажите. Как давно вы ее знаете?
— Сколько здесь работаю, столько и знаю. На мой взгляд, она очень прекрасный человек.
— Прекрасные люди тоже бывают убийцами, — охладила я его пыл.
— Да нет, что вы! Людочка не такая. Подозревать ее глупо. Она не имеет к этому никакого отношения. Я уверен.
— Ладно, — согласилась я. — Пусть Людочка останется вне подозрений, если вам этого так хочется.
Однако для себя я решила при случае обязательно побеседовать с ней по душам. Что называется, узнать, чем она дышит.
— Хотите еще что-нибудь выяснить? — спросил Решетников. Как ни странно, но на этот раз инициативу проявил именно он.
— Пожалуй, нет, — задумчиво произнесла я. — На первый раз информации вполне достаточно.
После этих слов я завела двигатель, и мой «Фольксваген» послушно тронулся с места. Всю дорогу до Старолитейной я поглядывала в зеркальце заднего обзора, проверяя, нет ли за нами очередного хвоста. Лишняя предусмотрительность не помешает, хотя на этот раз она и была ни к чему. Вряд ли ребята из «жигуленка» рыскали по городу в поисках нашей машины. Скорее всего теперь не станут больше светиться и будут искать новую возможность для покушения.
Решетников, как оказалось, жил на Старолитейной в отдельном двухэтажном особняке.
Я сразу отметила, что с главной дороги он прекрасно просматривается. Во всяком случае, второй этаж. Первый же скрывался за высоким забором.
— Черный ход есть? — деловито осведомилась я.
— Конечно, — не без гордости сообщил Александр Михайлович.
— Тогда давайте подъедем именно с черного. На всякий, как говорится, пожарный.
Решетников не стал возражать, и мы подрулили к задней части особняка.
— Приехали, — сказала я, видя, что доктор не спешит покинуть салон.
— Может, все-таки уже сегодня и останетесь ночевать у меня? А завтра с утра вместе поедем в клинику, — он с надеждой заглянул мне в глаза.
— Нет, — категорически отрезала я. — Мы уже, кажется, с вами договорились. И вот еще что, Александр Михайлович, — сухо обратилась я к нему. — Давайте не будем афишировать наше деловое соглашение. Поверьте, будет лучше, если как можно меньше народу узнает о том, что вы наняли меня телохранителем.
— Почему? — не понял он.
— Конспирация, — я загадочно подмигнула доктору. — Пусть все, например, считают, что я ваша племянница, приехавшая из Караганды.
— Из Караганды?
— К примеру. Договорились?
— А жена? — задал он резонный вопрос.
— Ей, так и быть, можете сказать правду. Только по секрету.