«Я тишиною очарован…»
Я тишиною очарован
Здесь – на дорожном полотне.
К тебе я мысленно прикован
В моей певучей тишине.
Там ворон каркает высоко,
И вдруг – в лазури потонул.
Из бледноватого далёка
Железный возникает гул.
Вчера твое я слышал слово,
С тобой расстался лишь вчера,
Но тишина мне шепчет снова:
Не так нам встретиться пора…
Вдали от суетных селений,
Среди зеленой тишины
Обресть утраченные сны
Иных, несбыточных волнений.
«Слышу колокол. В поле весна…»
Слышу колокол. В поле весна.
Ты открыла веселые окна.
День смеялся и гас. Ты следила одна
Облаков розоватых волокна.
Смех прошел по лицу, но замолк и исчез…
Что же мимо прошло и смутило?
Ухожу в розовеющий лес…
Ты забудешь меня, как простила.
«Там – в улице стоял какой-то дом…»
Там – в улице стоял какой-то дом,
И лестница крутая в тьму водила.
Там открывалась дверь, звеня стеклом,
Свет выбегал, – и снова тьма бродила.
Там в сумерках белел дверной навес
Под вывеской «Цветы», прикрéплен болтом.
Там гул шагов терялся и исчез
На лестнице – при свете лампы желтом.
Там наверху окно смотрело вниз,
Завешанное неподвижной шторой,
И, словно лоб наморщенный, карниз
Гримасу придавал стене – и взоры…
Там, в сумерках, дрожал в окошках свет,
И было пенье, музыка и танцы.
А с улицы – ни слов, ни звуков нет, –
И только стекол выступали глянцы.
По лестнице над сумрачным двором
Мелькала тень, и лампа чуть светила.
Вдруг открывалась дверь, звеня стеклом,
Свет выбегал, и снова тьма бродила.
«Мы встречались с тобой на закате…»
Мы встречались с тобой на закате.
Ты веслом рассекала залив.
Я любил твое белое платье,
Утонченность мечты разлюбив.
Были странны безмолвные встречи.
Впереди – на песчаной косе
Загорались вечерние свечи.
Кто-то думал о бледной красе.
Приближений, сближений, сгораний –
Не приемлет лазурная тишь…
Мы встречались в вечернем тумане,
Где у берега рябь и камыш.
Ни тоски, ни любви, ни обиды,
Всё померкло, прошло, отошло…
Белый стан, голоса панихиды
И твое золотое весло.
«Тебя скрывали туманы…»
Тебя скрывали туманы,
И самый голос был слаб.
Я помню эти обманы,
Я помню, покорный раб.
Тебя венчала корона
Еще рассветных причуд.
Я помню ступени трона
И первый твой строгий суд.
Какие бледные платья!
Какая странная тишь!
И лилий полны объятья,
И ты без мысли глядишь…
Кто знает, где это было?
Куда упала Звезда?
Какие слова говорила,
Говорила ли ты тогда?
Но разве мог не узнать я
Белый речной цветок,
И эти бледные платья,
И странный, белый намек?
«Поздно. В окошко закрытое…»
Поздно. В окошко закрытое
Горькая мудрость стучит.
Всё ликованье забытое
Перелетело в зенит.
Поздно. Меня не обманешь ты.
Смейся же, светлая тень!
В небе купаться устанешь ты –
Вечером сменится день.
Сменится мертвенной скукою –
Краски поблекнут твои…
Мудрость моя близорукая!
Темные годы мои!
«Когда святого забвения…»
Когда святого забвения
Кругом недвижная тишь, –
Ты смотришь в тихом томлении,
Речной раздвинув камыш.
Я эти травы зеленые
Люблю и в сонные дни.
Не в них ли мои потаенные,
Мои золотые огни?
Ты смотришь тихая, строгая,
В глаза прошедшей мечте.
Избрал иную дорогу я, –
Иду, – и песни не те…
Вот скоро вечер придвинется,
И ночь – навстречу судьбе:
Тогда мой путь опрокинется,
И я возвращусь к Тебе.
«Ты не ушла. Но, может быть…»
Ты не ушла. Но, может быть,
В своем непостижимом строе
Могла исчéрпать и избыть
Всё мной любимое, земное…
И нет разлуки тяжелей:
Тебе, как роза, безответной,
Пою я, серый соловей,
В моей темнице многоцветной!
«Брожу в стенах монастыря…»
Брожу в стенах монастыря,