— Понял.
Последние переведённые слова «Мы — русские, с нами Бог!» вызвали неоднозначную реакцию у собравшихся американцев. Особенно недоумевал кэптен Флик:
— Почему русские считают, что Бог только с ними? Я, например, тоже глубоко верующий человек.
— Испокон веков считалось, что только способный пожертвовать жизнью ради других человек максимально приближён к богу, — грустно ответила Дарья. — Так уж повелось на Руси — старом названии России, что наши люди, даже стар и млад, готовы принять смерть ради спасения других. Известен случай, когда во время нашествия монголов десятилетний мальчик подхватил у убитого отца саблю и зарубил врага…
— Оу, май год! — снова опешила Свифт.
— …наши пионеры в Великую Отечественную отдавали жизни наравне со взрослыми. Бойцы Красной Армии закрывали грудью амбразуры пулемётных точек, кидались с гранатами под танки, рвались в штыковую контратаку на противника. Никто в Европе не мог выдержать этой атаки — армия Наполеона боялась её до дрожи в ногах. Русские никогда не сдаются и никогда не предают. И ни один народ не смог завоевать нас до конца. На том стояла и стоит Россия.
— Но мы же не русские, — озадаченно проговорил Флик. — Как тогда нам участвовать в сражениях на вашей стороне?
— Русский — не национальность, а скорее состояние души, духа, если хотите. В Великую Отечественную против фашизма сражалось много национальностей, но общий воинский настрой, решимость и человечность заставили весь мир назвать их одним словом — русские. Наш великий полководец Суворов говорил: «Мы — русские! Какой восторг!» Господин Флик! Посмотрели бы, что произошло, если вы в каком-нибудь баре, до Чумы, услышали клич «Хит аурс!»[7]. Все, кто считает себя русскими, кинутся по одну сторону драки. Это коллективный разум, включающийся в момент большой опасности. С точки зрения других народов, мы, русские, будем совершать алогичные действия, но так часто бывает, что именно они приводят к победе. Наглость, находчивость, бесстрашие и смелость — с одной стороны и доверчивость, помощь слабому, самопожертвование и бескорыстие — с другой… это всё черты русского человека. По мнению Запада мы — непонятный народ и мы такие одни на Земле.
— Браво, Даша! — сделал три хлопка Смагин. — Лучше и не скажешь.
— Благодарю за такой интересный экскурс в историю, — Флик не скрывал своего удивления.
— Я очень рада, что мы сейчас по одну сторону в драке, — контр-адмирал стала со своего места. — И этот клич — «Хит аурс!» произнесён! А теперь мы вместе покажем этим арабским ублюдкам, что не стоило приходить на нашу землю. Вы точно отсюда не уйдёте!
— У нас в России так говорят: «Ну и зачем вы пришли? Где же мы вас столько хоронить-то будем?» — поправил её Смагин.
— Подождите, я сейчас попробую разобраться в смысле этих слов, — Свифт поставила перед собой руку и задумалась. Минуту, две. Наконец она улыбнулась, а потом и вовсе захохотала. Так заразительно, что через несколько секунд к ней присоединились все остальные.
Глава 2
20 октября 2028 года. Левобережный район Липецка. Микрорайон «Новая жизнь». Поздний вечер
На пути из Тополиновска над всеми четверыми новоиспечёнными липовчанами — Снежану оставили на неделю в городе, пройти курсы медсестёр, витала грусть. Ещё бы, намечающаяся война с арабами — явно не повод смеяться и шутить. Поэтому все четверо почти не разговаривали между собой: кто-то кемарил, это полковник и майор — Соломахе присвоили очередное звание, в соответствии с рангом главы филиала КГБ РСА, а Олеся смотрела в окно с равнодушным взглядом. Зеленцов успел наведаться к родителям, а потом и на кладбище. Сейчас грустные мысли о Тане, вкупе с известием о начале войны с арабами, порядком подпортили ему настроение. Он вёл машину также молча, полностью уйдя в себя. Лишь попав в предместье анклава пассажиры зашевелились. Первым подал голос полковник:
— Юра, давай сразу к кафе, а ты, Аркадий, срочно оповестишь Тамару и Силаньтича, чтобы явились на совещание. Олеся! — он повернулся назад. — Собери сразу все роты — пусть построятся, как в первый раз, перед кафе.
С приездом руководства анклав как будто проснулся от спячки. Всех людей, занятых на работах, словно кто-то подстегнул к концу рабочего дня. Пока Олеся собирала батальон, Ткачук ухватил за локоть Зеленцова и легонько подтолкнул в сторону входа в кафе.
— Юрий Викторович, давай-ка мы с тобой побеседуем.
Они зашли внутрь. Повариха заметила их, засуетилась, но полковник поднял руку и остановил её: