Он продолжал, то выкрикивать, то нежно тянуть череду Слов, коротких, вроде бы никак меж собой не связанных, и всё же пронизанных какой-то неуловимой общностью.
Увидев, что Той с Ингмаром уже взялись за чай, Ориент оставил инструмент в покое и заговорил тоном более прозаическим, хоть и не менее серьёзным:
– Настоящее призвано осмыслить и оправдать прошлое. А прошлого не мало, и характер оного весьма неоднозначен. Найти в нём «настоящее» всегда не просто. Ну, да что-то у нас в итоге получится. Как говориться: «не всё – правда, а всё – что могли».
Ингмар оторвался от своего чая и пожаловался:
– Сдаётся мне, что маловато мы нынче можем. Как не потеряться среди всех этих тонких материй, неведомых пространств, в этом зыбком, неуловимом времени? Один вечно торопится, другой всё чего-то ждёт, а время не разбирая, кто прав, несёт обоих в неизбежную неизвестность.
– А ты своей ничтожности не стыдись! Мало нам дано? Только лишнего у нас и нет. – Ориент поднял единственную руку и перечислял, загибая пальцы: – Тело – это данная нам материя, разум – это данное нам пространство, чувства – это данная нам энергия, а сама жизнь наша – это данное нам время.
Той искренне обрадовался таким «новостям»:
– Всё, как всегда – проще, чем кажется!
Ориент, улыбаясь, кивал:
– Простое – это всегда самая суть сложного. А разумное обретает силу, только приняв простейшие формы. Идти кратчайшим из наиболее верных путей – в этом суть Быстрой речи.
Той махом допил остатки своего чая и пытливо вытаращился на старца:
– Да…, путь наш теперь ясен, как никогда! Потому как выбора у нас нынче нет! И, кроме нас, идти некому! Мне другое не понятно, откуда вообще беды такие…, откуда берутся такие как Потивеган?
– Видишь ли, изначально всякая жизнь стремится к гармонии. Но зло стремиться к этакой, частной гармонии, определяя в окружающем лишнее, находя в нём всяческие внешние препятствия. А добро стремиться к гармонии общей, формируя такую универсальную систему, где пригодится всё. Такой системе всё в помощь и ничто не помеха. Большинство людей искренне и бескорыстно влюблены в окружающий мир, несмотря на некоторую неоднозначность, иных его проявлений. Люди способны радоваться благополучию окружающих. Счастье доброго человека всегда будет распространяться на прочих. Злой же человек – ограничен, не то чтобы умственно, но… мыслит, даже если логично и сложно, то обязательно узко и ущербно в самом основании. Злой человек это огромное, чудовищное дитя, потерянное и одичавшее в страшном, дремучем своём одиночестве. Оно уже не ищет понимания, и не хочет понимать других. Оно живёт свою отдельную жизнь, в которой всегда так тесно, что совсем нет места никому другому. Эта нелепая, ущербная жизнь расширяется, употребляя всё окружающее, дабы вскармливать в недрах своих огонь разрушения вплоть до полного исчерпания и уничтожения всего сущего. Прочие люди годны такому чудовищу, разве что в услужение, и никогда – для любви и дружбы.
Ориент протянул руку к лире и тихонько тронул струны:
{Ковчег добра мы аккуратно собирали
но зло торчит как лишние детали…}
Ингмар всё ещё выглядел обеспокоенным:
– К чему стремиться – ясно, ясно – что делать, ясно – как делать. Не ясно только – сдюжим ли?
Ориент незамедлительно парировал:
– Из чего наша слабость? Из страха. Страх из незнания. А незнание состоит из нас. А чтобы обрести настоящие знания…, тут каких бы то ни было мудрёных диспутов мало, тут необходим прямой эксперимент! Тебе, как учёному, это должно быть даже яснее, чем твоим компаньонам.
– Я понимаю, что время разговоров подходит к концу, и всё, что возможно знать заранее мы теперь знаем как нельзя лучше. Однако, несмотря на все известные нам данные, сейчас очень трудно представить, что у нас в итоге получиться. Что будет с Арфой? Что будет с Горой? Что будет с нами? Что будет с самим Островом?
Ориент отвечал с улыбкой немного грустной, но светлой – так, будто, и тревожился, и верил в успех, и немного завидовал, что не в силах отправиться к вершине вместе с ними:
– Сейчас и мне трудно это представить. Тут могут быть и потери и обретения. В финале любой истории мы всегда всё переосмысливаем. Не знаю…, в общем, будет какое-то продолжение всему, что нам ныне уже известно. Суть в том, что, наверное, будет жизнь. И будем надеяться, что её изменения не будут критичны и будут, в основном, к лучшему.
Молодёжь сидела тихо, не зная, что ещё спросить, и всё же надеясь, что Ориент, найдёт-таки, что ещё сказать напоследок. Утренний ветер игриво увлёк занавеску в глубину комнаты. Светлая полупрозрачная ткань в изящном танце коснулась струн лиры. Звук вышел пронзительный и тревожный. Ориент точным ответным движением гармонизировал звучание и, выдержав верную паузу, добавил: