Анна Тимофеевна почувствовала себя заброшенной.
В один из приступов отчаянного одиночества она решилась пойти на вечер знакомств для тех, кому за пятьдесят.
— Там меня судьба свела с Юрием Петровичем, — хлюпнув носом, сказала Анна Тимофеевна.
Пожилая женщина расчувствовалась, и слезы потекли у нее по щекам.
— И как долго вы состояли в браке с Юрием Петровичем?
Слезы высохли сами собой. Анна Тимофеевна поджала губы и неохотно сказала:
— Мы не были расписаны. Мы состояли в гражданском браке. В наши годы это уже не обязательно. Лишь бы человек был хороший, — сказала она.
— Юрий Петрович был хороший человек?
Анна Тимофеевна не спешила с ответом.
— Анна Тимофеевна, поверьте, я ваш друг. Мной руководит чувство справедливого возмездия.
«Господи, прости мою душу грешную еще раз».
— Тем более, что речь идет о моем бывшем земляке. Что он представлял собой как личность?
— О, это был незаурядный человек. С характером. Но справедливый. Я себя с ним чувствовала, как за каменной стеной. И внешне он был крайне привлекательный мужчина. Рослый и сильный. Правда, уже с поредевшими волосами, но все равно очень даже привлекательный.
— А вы не знаете, как давно он перебрался в Москву из наших мест?
— Не знаю. Он вообще мало распространялся на эту тему.
— А где он работал в Москве? На эту тему он тоже не распространялся?
— Он не работал. И не распространялся, — сразу на два вопроса ответила Анна Тимофеевна. — Но собирался устроиться. В ближайшее время.
— А на что он жил? До встречи с вами.
— Не знаю, — сухо сказала вдова.
Боже мой! Как мало она знает о своем сожителе. Вот что значит одиночество и желание почувствовать рядом с собой надежное мужское плечо, на которое можно опереться в старости.
С последними словами Анны Тимофеевны и, главное, по тону, каким они были сказаны, Никита почувствовал, что она снова отстраняется от него, и посчитал за лучшее сворачивать визит.
Напоследок он спросил:
— Анна Тимофеевна, если он собирался устроиться на работу, то зачем он поехал в наш город?
— Ему нужно было получить с кого-то должок, — после непродолжительной заминки ответила неофициальная жена.
— Понятно.
Из всего, что узнал Никита о Смагине, вывод напрашивался сам собой: он пришел на вечер для тех, кому за пятьдесят, единственно за тем, чтобы познакомиться с подходящей женщиной и обрести над головой крышу в столице.
И второй, не менее важный вывод, — попытка получить с кого-то должок, по всей вероятности, закончилась для него трагически.
Сколько, интересно знать, мог задолжать ему законченный алкоголик дядя Вася, пробивающийся мелкий бизнесом в виде самогоноварения и выращивания лучка с редисочкой?
Есть повод с ним познакомиться.
Глава 8
По возвращении из Москвы Никиту ожидал сюрприз.
Когда он вечером пришел к Светлане, она сказала:
— Борис Иванович согласился, что городские коммуникации со множеством труб и авариями — особенно в отопительный сезон — дело стремное. Поэтому мы решили…
У Никиты от дурного предчувствия пробежали холодок по спине.
— …мы решили, — продолжила деятельная Светлана, — что он возьмет тебя на должность инспектора по надзору за работой ДЭЗов.
Никита оторопел. Оправившись, он сказал:
— Послушай, Светик, но это же скандальная работа.
— Ну и что? И кто говорит об этом? — возмутилась Светлана. — Журналист с репутацией скандалиста. И потом — любая работа может быть скандальной. Все зависит от человека. А ты привык скандалить исподтишка, прячась за газетной страницей. Учись жить и общаться с людьми, если хочешь сделать карьеру.
Светлана выжидательно посмотрела на Никиту.
— Ты ведь хочешь ее сделать?
— Хочу, — на радость любимой твердо сказал Никита.
Любимая оживилась, и взгляд у нее потеплел.
— Тогда другое дело. В общем, так: в дальнейшем, когда ты полностью войдешь в курс дела, он создаст под тебя отдел. А пока поработаешь под началом у Егора Акимовича Чехонкина. Он сам долгое время проработал в ДЭЗе и знает его работу досконально. Для тебя на первых порах главным будет сработаться с ним, — озабоченно добавила Светлана.
— Сложный человек?
— Хуже. Простой.
— Я тоже без выкрутасов.
— Ну, ну…
Светлана пристально посмотрела на него.
— Ты, кажется, не рад? — сказала она.