Владимир Остожин
Покойники тоже плачут
В небольшой московской квартире завершался осмотр места преступления. Время от времени комната озарялась ослепительной фотовспышкой. Неторопливо и, как всегда, молча работали эксперты. В этот раз молчание воцарилось надолго. Даже видавшие виды сотрудники следственного аппарата были шокированы представшей перед ними картиной. Совсем недавно это жилье несомненно представляло собой милый уютный уголок, где было приятно отдохнуть как одному, так и в компании. Здесь были и хорошая видеосистема, и музыкальный центр, и глубокие мягкие кресла, и широкая тахта. Рядом со сверкающим зеркальным баром примостился стеклянный столик овальной формы, окруженный мягкими пуфами леопардовой расцветки.
Теперь же почти все предметы обстановки были частью побиты, частью опрокинуты. На полу посередине комнаты в луже крови распростерлись два тела — крупные, спортивного вида мужчины. Каждому примерно за тридцать. Они лежали, раскинув мощные руки, один на другом почти крест-накрест. Оба были в брюках и рубашках с галстуками. Одежда, обильно заляпанная кровью, была недешевая, это сразу бросалось в глаза. Обувь также отличалась отличным качеством.
Рядом валялись пистолет Макарова и красивый, слегка изогнутый меч с искусно вырезанной костяной рукояткой. Его сверкающее лезвие, украшенное замысловатой арабской гравировкой, было обломано. Раскроенный череп одного из убитых однозначно указывал, кому пришлось испытать на себе это экзотическое оружие. Кожа на голове жертвы разошлась, обнажив бело-желтую черепную кость и зияющую в ней кровавую рану. Вторая жертва была изрешечена пулями, угодившими в самые жизненно важные центры — сердце и голову. Стрелял явно профессионал. Следователь Королев и его помощник Никонов уже опросили соседей и теперь ходили по комнате, заглядывая в ящички столов и тумбочек.
— Кто он, этот Тенин? — задумчиво бормотал Королев. — В прошлом военный переводчик, в Средней Азии работал, потом сотрудник военной миссии в Африке. Оружие нашим черным братьям впаривал… До недавнего времени — преподаватель Гуманитарного института. Не мог он так легко с этими ребятами расправиться. Одного из них я знаю — лучший боевик Седого. По наркотикам проходил. Бывший спецназовец. А второй, пожалуй, и того круче. Таких слонов завалить, да еще когда оба с пушками… А у него, видать, и оружия не было. Вот он за эту папуасскую саблю схватился и черепушку бедолаге повредил. Как тут один эксперт выразился, «поколупал». Медик говорит, что удар был смертельный. Сабля не выдержала, не то что башка. Бедняга и на курок нажать не успел — все семь патронов на месте и один в стволе. Потом, судя по всему, этот ловкач как-то умудрился выбить пистолет у второго и в него же разрядить. Виртуоз! Или он все так умело инсценировал? Отпечатки пальцев уничтожил — и пистолет, и меч явно протерты. Ладно, сейчас занимаемся хозяином квартиры, Тениным этим. Я поеду в институт, где он работал, а ты давай в военкомат. Там должно быть его личное дело — посмотрим, что он в армии поделывал. Сейчас главное — понять, чего они на него так взъелись? Кому он на мозоль наступил?
НЕСКОЛЬКО РАНЕЕ.
2 января 1991 года стояла страшная жара. Главный аэропорт африканской страны Буганги был полон представителей всех рас и всех возрастных групп — от младенцев в колясках до глубоких старцев в длинных белых одеждах и с посохами в руках. Кожа толпившихся в залах аэропорта людей являла собой богатое разнообразие цветов — от почти черного, переходившего в широкую гамму кофейно-молочных оттенков, до желтоватого или же беззащитно белого. Но какого бы цвета ни была кожа присутствовавших здесь людей, у всех она лоснилась от пота.
Советская военная миссия в полном составе возвращалась на родину. На этот раз окончательно. В ее составе отбывал и Юрий Тенин. Высокий, хорошо сложенный, он везде привлекал к себе внимание окружающих, особенно женщин, а уж в Африке, да еще в толпе, лез в глаза так же навязчиво, как капля сметаны на темных брюках. Военное сотрудничество с развивающимися странами скоропостижно сворачивалось, а Тенин работал «под крышей» одного из учреждений этой отрасли. Но дело было не в «крыше». По официальному объяснению, его работа в этом регионе прекращалась «в связи с изменением внешне-политического курса Советского Союза». Ходили слухи, что из Буганги уберут даже посольство.
Объявили посадку в самолет. На этот раз соотечественники везли с собой багажа больше, чем обычно. Они навсегда покидали богатые африканские базары, а из Союза приходили жуткие вести о том, что в Москве перебои даже с хлебом. В западных информационных программах, ежевечерне идущих по африканскому телевидению, показывали пустые прилавки московских магазинов, озверевших домохозяек, с криками расхватывающих в универсамах куски замороженного мяса, которые им бросали из фасовочных цехов, словно хищникам в зверинце.