Оба полицейских скрылись из вида. Когда стих звук шагов, я проскользнул через лестничную площадку и юркнул в другую дверь. Не зажигая света, я ощупью пробрался к незашторенному окну и выглянул на улицу.
Неподалеку от дома стояли скорая помощь и три полицейские машины. Несмотря на ночное время, на тротуаре собралась порядочная толпа зевак. Пятеро полицейских, повернувшись спиной к толпе, наблюдали за особняком Хартли. Удостоверившись, что с этой стороны мне тоже не выбраться, я приготовился к длительному ожиданию.
Прошло не менее получаса, прежде чем Максуэлл закончил работу и спустился вниз.
— Все сделано, — сказал он, — там нет других отпечатков, кроме отпечатков художника и его слуги.
Из холла до меня отчетливо доносились голоса.
— Ладно, давай отчаливать. Карсон разрешил возвращаться, — сказал Ласситер. — Они еще не нашли Слейдена, но все равно ему не скрыться из города. Черт бы побрал лейтенанта, он требует к утру письменный отчет. Завтра мы вернемся сюда, а пока я выставлю караул.
Я вышел на площадку и посмотрел вниз. Тело слуги уже убрали, Ласситер с тремя штатскими стоял около дверей.
— Запомни, Гессетер, — обратился он к пожилому полицейскому с тупым лицом. — Ты остаешься в особняке и будешь следить за порядком. Запри дверь на ключ и никого не пускай. Уэбб дежурит на улице. Ему приказано гнать корреспондентов к чертовой матери, но эти проходимцы могут проникнуть в дом с черного хода. Смотри, чтобы сюда никто не попал. Ясно?
— Все ясно, сержант.
— Если кто-нибудь заберется в дом, ты об этом пожалеешь, — пригрозил напоследок Ласситер.
Он вышел со своей свитой, и вскоре я услышал шум отъезжающей машины.
Гессетер запер дверь на ключ. Некоторое время он стоял, прислушиваясь, потом сунул в рот сигарету и начал бесцельно бродить по гостиной. Вскоре до меня донеслись приглушенные звуки радио.
Я вернулся в спальню Хартли и выглянул в сад: дежурный, оставленный Ласситером, стоял на посту. Я прошел в соседнюю комнату, окна которой выходили на улицу. Толпа зевак разошлась по домам, полицейских машин и «бьюика» не было видно. Пора и мне уходить.
Придерживаясь рукой за перила, я начал медленно спускаться. Когда позади осталась уже половина лестницы, полицейский внезапно кашлянул, прочищая горло, и сердце у меня на секунду замерло. Дойдя до нижней ступеньки, я остановился.
Гессетер курил, повернувшись ко мне спиной, пальцы его правой руки постукивали по колену в такт джазовой музыке. Я протиснулся боком вперед, рассчитывая незаметно прошмыгнуть к черному ходу.
Когда до него оставалось не больше двух шагов, полицейский резко обернулся.
Я остановился, словно пригвожденный к месту.
Стоя в противоположных концах гостиной, мы несколько секунд молча смотрели Друг на друга. Его обветренное морщинистое лицо постепенно наливалось кровью, глаза сделались круглыми, как стеклянные шары. «Если я вытащу пистолет, смертного приговора мне не миновать», — мелькнуло у меня в голове. Пока у меня оставался слабый шанс доказать в суде, что я не убивал Хартли, но угроза оружием полицейскому разом перечеркнула бы последнюю надежду.
Я вынул из кармана руку и изобразил на лице некоторое подобие улыбки. Не отрывая от меня глаз, Гессетер лихорадочно пытался нащупать кобуру. От замешательства его движения были медлительными и неловкими.
— Привет! — сказал я, стараясь говорить уверенно и спокойно. — Куда все запропастились?
Ему удалось наконец вытащить пистолет.
— Стой! — крикнул он, прицеливаясь мне в грудь.
— Спокойней, спокойней! — торопливо проговорил я. — Мне нужен лейтенант Карсон. Он ушел?
— Кто ты? — громко спросил полицейский, делая шаг по направлению ко мне.
— Слейден. Корреспондент журнала «Мир преступлений». — Я надеялся, что Ласситер не сообщил ему фамилию преступника, которого разыскивает полиция. — Тебе не знакомо мое имя?
Напряженность в его голосе заметно спала, хотя пистолет был по-прежнему направлен на меня.
— Удостоверение!
Я достал корреспондентскую карточку и протянул ему,
— Как ты сюда попал?
— Уэбб впустил меня через черный ход, — солгал я. — Мне хотелось лично ознакомиться с обстановкой.
— Тебе разрешил войти Уэбб? — Дуло пистолета опустилось и теперь смотрело в пол. — Но он нарушил приказ. Ему известно, что сержант велел никого не впускать.
— Пустяки, начальство об этом не узнает. Скажи, художника застрелили здесь, в гостиной? — Я сделал несколько небрежных шагов к середине комнаты. — Неплохо жил покойничек, как ты считаешь?