- Мошенником?
- Что в течение восемнадцати лет он уже не занимался продажей "скобяного товара"?
- Не может быть!
Не исключено, что она и притворялась, но в голосе ее звучало неподдельное недоумение.
- Я потрясена, комиссар! Он? С его увлечениями, смешным костюмом, ухватками бедного пенсионера?
- Итак, что вы делали в субботу днем?
- Мы с Анри гуляли. А когда расстались, он пошел к себе в гостиницу, а я столкнулась с его отцом. Потом мы снова встретились с Анри в восемь вечера и до отхода поезда немного прошлись, на сей раз по противоположному берегу.
- Вы не ходили в сторону гостиницы?
- Мы предпочитали не встречаться с его отцом.
- Вы вернулись с вокзала одна? Прошли через мост...
- И сразу же свернула налево, к пансиону "Жермен". Не люблю ходить ночью одна.
- Вы знакомы с Тибюрсом де Сент-Илэром?
- Кто это? Впервые слышу это имя... Надеюсь, комиссар, вы не подозреваете Анри? - ее лицо оживилось, но она сохраняла хладнокровие. - Я пришла к вам именно потому, что хорошо его знаю. Он много болел, стал из-за этого мрачным и мнительным. Иногда мы с ним можем молчать часами. То, что он встретил здесь своего отца, - чистая случайность. Но я понимаю, что эта случайность может показаться подозрительной. Он слишком горд, чтобы оправдываться. Не знаю, что он вам сказал... Только отвечал на вопросы? Могу поклясться, что с восьми вечера до отхода поезда мы не расставались. Он очень нервничал. Боялся, что теперь мать узнает о нашей связи: он ведь всегда ее очень уважал и предвидел, что она попытается настроить его против меня. Конечно, я уже не молоденькая девушка. Между нами разница в пять лет. И, наконец, я была его любовницей... Мне не терпится узнать, что преступник схвачен главным образом из-за Анри. Он достаточно умен, чтобы понять, что встреча с отцом неминуемо навлекает на него страшное подозрение.
Мегрэ по-прежнему смотрел на нее с удивлением. Он не понимал, почему приход Элеоноры Бурсан, надо признать, достаточно с ее стороны похвальный, оставлял его равнодушным.
Последние фразы были произнесены даже с некоторой горячностью, но и здесь она не утратила самообладания.
Мегрэ нарочно положил на стол большую фотографию Эмиля Галле, сделанную в этой комнате, когда его нашли мертвым, но взгляд молодой женщины даже не задержался на впечатляющем снимке.
- Вы ничего не обнаружили?
- Вы знаете господина Жакоба?
Она посмотрела ему прямо в глаза, словно предлагая убедиться в своей искренности.
- Ни разу не слышала о таком. Кто это? Убийца?
- Возможно! - проворчал Мегрэ, подходя к двери.
Элеонора Бурсан вышла, предварительно осведомившись:
- Вы мне позволите, комиссар, иногда приходить к вам, чтобы узнать последние новости?
- Когда вам будет угодно.
Бригадир терпеливо ждал в коридоре. Когда посетительница скрылась, он вопросительно взглянул на комиссара.
- Что вам ответили на вокзале? - спросил тот.
- Молодой человек уехал в Париж поездом в одиннадцать тридцать две. У него был обратный билет в вагон третьего класса.
- А преступление было совершено между одиннадцатью и половиной первого! - задумчиво произнес комиссар. - Если поторопиться, то отсюда до Траси-Сансера можно добраться за десять минут. Убийца мог сделать свое дело между одиннадцатью и одиннадцатью двадцатью. Если до вокзала десять минут ходу, то столько же нужно и на обратный путь. Таким образом, Галле могли убить между одиннадцатью сорока пятью и двенадцатью тридцатью, и это мог совершить некто, вернувшийся с вокзала. Только вот еще эта история с воротами! И потом, какого черта потребовалось Эмилю Галле влезать на стену?
Жандарм сел на тот же стул, где сидел раньше, и одобрительно кивал, ожидая продолжения. Но продолжения не последовало.
- Давайте выпьем аперитив, - предложил Мегрэ.
Глава 6
Встреча на стене
- По-прежнему ничего?
- Прине...
- А до этого какое вышло слово?
- Подготовка! Я так думаю. Правда, окончания "овка" не хватает. А может быть, "овиться"?
Мегрэ вздохнул, пожал плечами и вышел из прохладной комнаты, где с раннего утра сидел, согнувшись над столом, худой рыжий парень с усталым лицом, флегматичный, как все северяне, и занимался работой, которая могла бы вывести из себя даже монаха.
Звали парня Жозеф Мере, акцент выдавал в нем фламандца.
Он был сотрудником лаборатории отдела идентификации и приехал в Сансер по просьбе Мегрэ. Мере занял комнату покойного, разложил инструменты, в том числе необычную спиртовку. Он работал, не отрываясь, и поднимал голову, только когда в комнату заходил Мегрэ.
- Больше ничего?
- Я вас...
- Что?
- Я только что нашел "я вас". Правда, "с" не хватает...
Он положил на стол тончайшие стеклянные пластинки и время от времени покрывал их жидким клеем, нагретым на спиртовке.
Изредка Мере подходил к камину, осторожно отрывал кусочек обгоревшей бумаги и клал его на пластинку.
Пепел был очень хрупким, ломким и крошился прямо в руках. Иногда требовалось минут пять размягчать его над паром. И тогда пепел приклеивался к пластинке.
Перед Жозефом Мерсом стоял чемоданчик - настоящая походная лаборатория. Самые большие куски обуглившейся бумаги достигали семи-восьми сантиметров. Самые маленькие казались просто пылью.
Прине...Подгот...Я вас... - таков был результат двухчасовой работы, но, в отличие от Мегрэ, Мере не спешил и не приходил в отчаяние от мысли, что пока исследовал только сотую часть сожженных бумаг.
Над его головой кружилась жирная фиолетовая муха с металлическими отблесками на крылышках. Трижды она садилась на его нахмуренный лоб, но он даже не пытался ее согнать. Может быть, Мере ее просто не замечал?
- Когда вы входите в комнату, создается сквозняк, - посетовал он Мегрэ. - Из-за вас я потерял кусочек пепла.
- Хорошо, в следующий раз войду через окно.
Мегрэ не шутил. Он так и сделал. Папки по-прежнему были разложены в этой комнате, которую комиссар приспособил под свой рабочий кабинет. Никто так и не дотронулся до лежащей на полу одежды и воткнутого в нее ножа.
Комиссару не терпелось узнать результаты экспертизы, которую он сам затеял, и в ожидании он никак не мог усидеть на месте.