— Мартин, — повторила она, — забудь обо всем. И обещай, что никому ничего не расскажешь. Обещаешь, Мартин? Тогда и я обещаю тебе, что все уладится лучшим образом.
Я не ответил. Она поставила меня в труднейшее положение.
— Мартин, я знаю, ты считаешь, что должен рассказать обо всем инспектору Халлу и Эрику.
Но если я пообещаю тебе, что все уладится в течение двух недель. Можешь ты подождать две недели, Мартин? И тогда я сама все расскажу Эрику, а ты можешь рассказать инспектору Халлу. Обещаешь, Мартин? Потому что если ты не.
Она чмокнула меня в щеку. Я сидел как истукан.
— Обещаешь, Мартин?
— Хорошо, Карен, но только две недели.
Она нашарила свою сумочку. Извлекла из нее пудреницу и напудрилась. Мои ноздри защекотал легкий запах гардении. Я вспомнил о солнечных лучах. Она встала.
— Ты закажешь мне такси, Мартин?
— Нет, — сказал я. — Я сам отвезу тебя домой. Я хочу быть уверен, что ты отправилась прямехонько к Эрику.
В машине она непринужденно болтала о пустяках. Глядя на нее, невозможно было представить, что она способна потерять самообладание. Если бы я не видел собственными глазами, я бы никогда в это не поверил.
— Я могу захватить с собой Лизу, — сказал я, высадив ее у ворот. — Она хотела поговорить со мной.
— Лиза здесь больше не живет, — совершенно спокойно заявила Карен.
Мне начали надоедать женские фокусы.
— По крайней мере два часа назад она здесь жила, — сказал я.
— Ты совершенно прав, милый Мартин. Но права и я: она здесь больше не живет. Я вышвырнула ее вон. Спокойной ночи, Мартин.
Я развернул машину и рванул с места так, что из-под колес полетел гравий. Впервые в жизни я рассердился на Карен.
Немного остыв, я сообразил, что даже не знаю, где живет Лиза. Раньше она снимала какую-то квартирку, но после смерти Свена перебралась к Карен и Эрику. Придется ехать домой и ждать ее звонка.
Звонок раздался, едва я вошел в квартиру. В трубке тикало: она звонила из автомата.
— Теперь я могу зайти, Мартин?
— Конечно. Заехать за тобой?
— Спасибо, не надо — я говорю из автомата на углу.
И вскоре она уже сидела на моем диване — как раз там, где только что сидела Карен.
Это меня немного отвлекло. Красивые девушки всегда садятся на диван. Девушки ничем не примечательные выбирают удобный стул. Испуганные девушки — стул неудобный. Мой брат Кристиан мог бы порассуждать на эту тему: подсознание, мотивы, кто куда садится и почему.
— Ты так странно смотришь на меня, Мартин.
— Д-да… Я просто кое о чем подумал.
— Надеюсь, ни о чем плохом?
— Нет, Лиза, ни о чем плохом.
— Ну и хорошо, — сказала она и поджала под себя ноги.
Рано или поздно она попросит меня сесть с ней рядом. Я уселся на безопасном расстоянии на стул.
— Кто здесь был? — вдруг спросила она.
— Здесь была Карен.
— Ах да, конечно. Гардения. Терпеть не могу гардению. А ты?
— А я терплю, — ответил я. — И даже охотно.
— Чего она хотела?
— Этого я тебе не скажу. Но ты сама, Лиза, чего хочешь ты?
Она взяла сигарету из коробки на столе. Я поднес ей спичку. Она посмотрела на часы.
— Уже двенадцатый час, — с испугом сказала она. — Мы не погубим твою репутацию?
— К счастью, да, погубим, — ответил я.
Она улыбнулась. И тут же стала серьезной. Улыбка появлялась на ее лице так же внезапно, как исчезала. Мне нравились эти мгновенные переходы. Она не обдумывала, как себя вести, не готовилась заранее. Она на все реагировала непосредственно.
— Мартин, сегодня днем я сболтнула ужасную ерунду. И уверена, что инспектор Халл это обнаружит.
Я ждал.
— Я сказала ему, что сидела на скамейке кэдди у западной стены гольф-клуба от десяти двадцати почти до половины двенадцатого. И сказала, что оттуда невозможно увидеть край песчаного карьера.
— А на самом деле можно, — сказал я. — Я сам был там сегодня вечером и убедился в этом.
— Вот это-то меня и мучает. Инспектор Халл сразу это обнаружит. Понимаешь, Мартин, я видела кое-кого на краю карьера. И я так боюсь, что инспектор Халл это поймет. Впопыхах я ухватилась за дурацкую ложь, будто оттуда ничего нельзя увидеть. А потом я готова была откусить себе язык. Ты не представляешь, Мартин, какой несчастной я себя чувствую из-за этой лжи.
Вид у нее действительно был удрученный.
— Я сидела там, закрыв лицо руками, а когда такси, ожидавшее Свена, уехало, я подняла голову. И тут вдруг увидела на краю песчаного карьера какую-то фигуру.