— Было слишком темно, — в отчаянии сказал я. — Ты не могла разглядеть, кто это был.
— Нет, Мартин, было не так темно. Мне кажется. Я почти уверена, что это была Карен.
— А что было дальше?
— И вдруг она исчезла. Словно сквозь землю провалилась.
Я закурил сигарету. Просто чтобы выиграть время.
— Похоже на сказку о привидениях, — сказал я.
— Да, это меня и поразило. Только что она была здесь — и вдруг исчезла. Мартин, я чувствую, что должна рассказать это инспектору Халлу. А как считаешь ты: я должна?
— Мне надо подумать, — пробормотал я. — Подожди, не рассказывай ему сразу. Мне надо подумать.
— Ты уже это сказал.
И вдруг я разозлился. Меня охватила страшная усталость. Хорошо бы оказаться в 5-м «английском» классе и решать его понятные проблемы. С какой это стати одна красивая женщина за другой являются ко мне, садятся на мой диван и обрушивают на меня все свои сложности? Я решил защищаться.
— Почему ты съехала от Карен? — спросил я.
Глаза Лизы сузились, в точности как раньше у Карен.
— Ей не понравилось, что Пребен поцеловал меня. Ее персональный протеже Пребен, полубог Пребен, ее кузен Пребен, красивый, остроумный, одухотворенный и элегантный Пребен. Хочешь знать, что я думаю о нем? Я не дам за Пребена Рингстада ломаного гроша.
— Ты, однако, когда-то была с ним помолвлена.
— Ты когда-нибудь жил в Лиллехаммере? — спросила она. — Я была слишком молода, чтобы оценить по заслугам эту весьма специфическую атмосферу, — я скучала. А тут появился Пребен.
Он собирался писать книгу о музеях Майхаугена[8].
Очаровывать он умеет. Но это оказалось чудовищным недоразумением.
— И ты приехала в Осло. И устроилась на работу в одну из крупнейших пароходных компаний к Свену и Эрику. А через четыре месяца обручилась с шефом и теперь стала его наследницей.
Это был злой выпад. Я ждал, что она расплачется и мне придется подсесть к ней на диван, утешать ее и одалживать ей носовой платок.
Но она спокойно сидела, глядя мне прямо в глаза. Я ее недооценил.
— А ты сам, Мартин Бакке? Допустим, в один прекрасный день ты влюбишься в меня. И, допустим, я отвечу тебе взаимностью. Тогда ты женишься на девушке с большими деньгами.
Я онемел. Я уже знал ее манеру называть вещи своими именами, но к такой прямоте я все же не привык.
— Подумай об этом, — сказала она. — И подумай о том, что твой друг Карл Юрген, который, возможно, тоже не лишен воображения, станет удивляться, если утопия, схему которой я набросала, станет действительностью. Может, ему покажется странным, что именно ты — а ты последним видел Свена — проявляешь интерес к богатой наследнице Свена…
— Боже мой, Лиза, но я ведь даже не знал тебя до того, как Свен погиб…
— Дорогой Мартин, это, наверно, как раз и будет очень трудно доказать Карлу Юргену Халлу. И представь себе, что он начнет выяснять, правду ли ты сказал насчет угнанной «шкоды». Ты ведь мог позвонить на радио на другой день и спросить, не был ли объявлен накануне какой-нибудь розыск. Ты мог сделать это, чтобы обеспечить себе алиби.
Она встала и сама заказала по телефону такси.
— Спокойной ночи, — промолвила она и ушла.
А я остался стоять посреди комнаты.
Я думал о том, что она не попросила меня подсесть к ней на диван.
И понял, что никогда не научусь разбираться в женщинах.
7
Никогда Осло не бывает так хорош, как в первые дни сентября. Словно женщина, которую ты сотни раз видел, но не обращал внимания, — самая обыкновенная женщина. И вдруг в один прекрасный день ты ее увидел. Во взгляде ее застенчивость и знание, в улыбке — грусть и мудрость, она движется с какой-то особенной мягкой грацией, а волосы ее блестят и живут своей отдельной жизнью. И бедняга мужчина думает: «Где, черт возьми, были мои глаза? Что тебя так изменило?»
Осло, милый мой Осло, где были мои глаза? Что тебя так изменило?
«Твоя влюбленность, — отвечает город. — Посмотри же на меня».
В лучах сентябрьского солнца ратуша кажется бархатной, деревья в Студенческом парке убраны ярко-зеленой листвой бабьего лета, а до неба рукой подать — оно низкое и синее.
И на лестнице, ведущей к Ауле, в этот ясный осенний день поют студенты и ректор произносит речь. Праздничное представление, фраки, нарядные платья, и на старых и юных головах черные шапочки.
«Помнишь? — шепчет город. — Помнишь, во что мы верили, о чем мечтали, на что надеялись?»
8
Майхауген — комплекс историко-культурных, этнографических и проч. музеев под открытым небом в Лиллехаммере.