— Ты, конечно, прав. Но само выражение — не знаю, не могу объяснить, но почему-то оно показалось мне странным.
Карл Юрген рассматривал свою сигарету.
— Ну а как вели себя остальные? Что подметил взгляд учителя, привыкшего следить за остальным классом?
— Он подметил Пребена, — сказал я. — Конечно, Пребен оказался не в фокусе, он стоял чуть левее, возле рояля. И все же я хорошо его видел. Ничего особенного в его поведении не было, но, если б мне надо было охарактеризовать его реакцию, я сказал бы, что он страшно перепугался.
— Стало быть, он перепутался, — повторил Карл Юрген. — Что ж, эта характеристика достаточно выразительна. А Лиза?
— Когда я вошел, Лиза сидела на стуле между Карен и роялем. Вначале она продолжала сидеть, но, когда я начал рассказывать и она поняла, что случилось, она встала и подошла к Карен, словно хотела ее поддержать.
— А какое у нее было выражение?
— Никакого, — ответил я. — Она словно бы не поняла до конца, что я сказал. И заботило ее только одно — как поддержать Карен.
Значит, я все-таки обратил внимание на всех троих. В ту минуту, когда я вошел в гостиную, чтобы сообщить ужасную новость, я не отдавал себе в этом отчета. И, однако, неосознанно наблюдал за ними по многолетней привычке школьного учителя.
Из глаз Карен катились слезы. А Лиза стояла рядом с ней.
— Расскажи, как это случилось, Мартин.
Я как мог рассказал.
— Ты бы села, Карен, — проговорил вдруг Пребен. Она посмотрела на него.
— Спасибо, — сказала она. И села. Мгновение все молчали.
— Садись, Мартин, — произнесла она. Я сел.
— Почему Эрик не сказал мне, что ему надо уехать? — спросила она. — Почему Эрик не сказал мне, что ему надо уехать? Если бы я знала.
— Что знала, Карен?
— Что ему надо уехать. Я бы поехала с ним. Я.
— Не укоряй его за это, Карен. У него были причины. Я их не знаю. Но он вовсе не хотел тебя обидеть.
— Нет, — сказала она. — Конечно нет.
Вдруг она встала.
— Я хочу, чтобы произвели вскрытие, — сказала она.
Не знаю сам почему, меня это до смерти перепугало.
И тут я увидел Лизу. Она была так же испугана, как я.
— О нет, Карен, — сказала она. — Не надо. Я не могу даже подумать об этом.
Она взяла Карен за локоть, словно хотела помешать ей подойти к телефону.
Казалось, и Пребен вдруг очнулся.
— Подумай хорошенько, Карен, — сказал он. Но она подошла к телефону и набрала номер уллеволской больницы.
И, пока ее соединяли, смотрела на меня.
— Какое отделение?
— Третье, — ответил я. — Третье терапевтическое. Спроси Кристиана. Он сейчас там.
И вскоре мы услышали, как в больнице сняли трубку.
Карен удивительно владела собой. Она коротко объяснила, чего она хочет. Что отвечал Кристиан, не знаю. Но он врач, на него ее желание не могло подействовать так, как оно подействовало на нас.
Вернувшись, Карен села на стул, на котором сидела прежде.
— Я хотела бы, чтобы вы все ушли, — сказала она.
— Не могу ли я. — начали мы все трое хором.
— Нет, спасибо. За мной заедет Кристиан. Я хочу видеть Эрика. Очень прошу вас, уходите.
Мы стояли в растерянности, не зная, как быть.
— Я на машине, — сказал наконец Пребен. — Если кто хочет, могу подвезти.
— Спасибо, — согласилась Лиза.
Я предпочел пойти пешком.
Всего за несколько минут я проделал короткий путь до Хавсфьордсгате.
Дома я запер дверь и посмотрел на часы. Десять вечера 2 сентября — в это время мы со Свеном должны были справлять свой пятнадцатилетний студенческий юбилей.
Я позвонил Карлу Юргену. Его не было дома. Я позвонил в полицию, но мне ответили, что инспектор Халл на выезде. С кем бы мне еще хотелось поговорить?
Нет, ни с кем. Эрик умер естественной смертью. Такой смертью часто умирают люди его комплекции при такой нагрузке. Я убеждал себя, будто верю в это.
Сунув руку в карман пиджака за сигаретой, я нащупал орден «За заслуги» на узкой шелковой ленточке. И несколько мгновений сидел, уставившись на него.
Не хочу я ни о чем думать. Подожду до завтра, пока не поговорю с Кристианом. Проглотив две таблетки снотворного, я лег. Только сначала открыл окно.
Внизу по улице, пошатываясь, брели трое немолодых юбиляров.
Пьяными, счастливыми и фальшивыми голосами они пели «Гаудеамус игитур».
8
— Авраам Линкольн родился, как известно, в 1809 году. Помните, в маленькой деревянной хижине лесоруба в Пенсильвании? — сказал я.
Однажды мы со Свеном жили в маленькой хижине у истоков Усты, и тогда…