Она была бледна, морщинка над переносицей обозначилась резче, чем накануне.
— Судовладелец Свен Холм-Свенсен еще не пришел, — сказала она. Почему, черт возьми, она поторопилась это сказать?
— Я инспектор Халл из уголовной полиции Осло, — представился Карл Юрген. — Я хотел бы поговорить с судовладельцем Эриком Холм-Свенсеном. И с вами.
Она не ответила.
— Лиза, — начал я, — я рассказал инспектору Халлу, что ты была помолвлена со Свеном.
— Была?.. — переспросила она.
— Он умер, — сказал Карл Юрген.
Она не промолвила ни слова. Поникла головой и закрыла лицо руками, опершись локтями на письменный стол. Немного погодя она подняла голову и стала растирать себе кулаками щеки, словно пытаясь втереть в них жизнь. Мы с Карлом Юргеном не двигались и молчали.
— Отчего… отчего он умер?
— Фрекен Линд, я попрошу вас пройти со мной к Эрику Холм-Свенсену, там я вам все расскажу. В какую дверь?
— Вот в эту, — указала она и, подойдя к двери впереди нас, постучала.
Эрик сидел за письменным столом и разговаривал по одному из телефонов.
Увидев нас, он улыбнулся и свободной рукой указал на стулья и диван, стоявшие вдоль длинной стены. А сам продолжал телефонный разговор. Мы сели.
Эрик был двумя годами старше Свена, но очень похож на брата. Такая же крупная светловолосая голова, сутуловатые плечи, грубоватое лицо. И добрые, умные глаза. Судя по всему, он говорил с Нью-Йорком, но время от времени он поглядывал на нас троих, неподвижно сидевших на диване и стульях, видимо, недоумевая, что привело нас к нему.
Если бы не письменный стол, можно было бы вообразить, что кабинет Эрика обставлен специально напоказ. Он был похож на кабинет Свена, только здесь на стенах висели работы Кая Фьелля[4].
Мне казалось, что на меня со всех сторон смотрят лики Мадонн — было отчего занервничать, если бы я не нервничал уже до прихода сюда. Эрик положил трубку.
— Привет, — сказал он. — Закон является с утра пораньше.
Он встал и подошел, чтобы пожать нам руку.
— Здравствуй, Карл Юрген! Сколько лет я тебя не видел! Вы что, вдвоем с Мартином ищете взломщика? Сидите-сидите.
В его приветливом улыбающемся лице не было ни малейшего признака неискренности. Конечно, он не верил, что мы с Карлом Юргеном ищем взломщика.
Но он не имел ни малейшего представления о том, что нас к нему привело. Тут он вдруг заметил выражение наших лиц.
— Что-нибудь случилось?
— Эрик. Мне очень жаль, но я должен сообщить тебе, что твой брат умер.
— Умер? — Эрик уставился на Карла Юргена. — Но вчера днем, когда он уходил из конторы, он был как огурчик. Почему он не сказал мне, что болен? Умер, говоришь ты?.
Казалось, это сообщение до него не доходит.
— Он умер, Эрик. Мартин нашел его утром на трассе для гольфа в Богстаде. Его… его застрелили, Лиза быстрым движением поднесла руку ко рту — казалось, она хочет подавить крик. Эта девушка умела владеть собой. Эрик побагровел.
— Где он?
— Наши люди сделают все необходимое, — сказал Карл Юрген. — Но теперь, хотя это может показаться жестоким, я должен сразу же задать тебе и фрекен Линд кое-какие вопросы.
Эрик прошел через огромный кабинет назад к столу с двумя телефонами. Он поднял трубку и соединился с коммутатором.
— Прошу меня не беспокоить. Пришлите в приемную фрекен Хансен — пусть она проследит, чтобы ко мне никого не впускали.
Потом он вернулся к нам. В огромном кабинете стояла мертвая тишина.
— Можно мне позвонить Карен? — спросил он. — У нас ведь больше никого нет. Мы одна маленькая семья.
— Да. И пусть приедет сейчас же.
— Но, пожалуйста… расскажи подробности до ее прихода.
Меня поразило, что Эрик не проявил такой же деликатности по отношению к Лизе, хотя Свена любила она, любила настолько, что собиралась выйти за него замуж.
Сообщать подробности Карл Юрген не стал. Он просто описал в нескольких словах кошмарную картину, которую мне пришлось наблюдать на склоне песчаного карьера в Богстаде.
— Вопрос, который я должен тебе задать, вероятно, прозвучит банально, и все же. Были у Свена враги? — спросил он, помолчав.
— Враги?.. — повторил Эрик. В это слово он вложил неосознанное презрение. — Морские перевозки — бизнес честный, врагов у нас нет. У нас есть конкуренты, но это входит в правила игры, и нам это нравится. Но мы не содержим ипподромов, театров и не занимаемся антрепренерством.
— А личные враги?
— Ну конечно, нас многие не любят, — сказал Эрик. — Мы зарабатываем кучу денег, а в этой стране к богатым людям относятся плохо. Кроме тех случаев, когда надо оказать помощь дамам-благотворительницам. К тому же на судовладельцев, может быть, за редким исключением смотрят как на богатых пролетариев.