— Конечно, — сказал я.
Снова молчание, и я решил переждать его.
В течение нескольких минут я рассматривал носки туфель, потом услышал тихое всхлипывание. Подняв взгляд, увидел слезы в ее глазах.
— Трудно, да?
— Д-да.
Я предложил ей свой носовой платок, но она покачала головой и вытерла слезы рукавом халата.
Я хотел знать, почему она плачет, но не понимал, как это выяснить. Не было никаких зацепок. Возможно, это была замедленная реакция на разрыв с Карлом. Возможно, нечто совсем другое. Я не имел ни малейшего представления, что именно.
— Ты наконец добился успеха, — сказала она.
— Все относительно.
— Но ты добился, и я рада за тебя.
— Спасибо. Кажется, я приехал в этот город не совсем в удачное время. Хотел увидеть тебя счастливой, сходить с тобой куда-нибудь, где слышен смех. Хотел…
— Ты когда-нибудь вспоминал обо мне?
— Вспоминал. Очень часто.
Она слабо улыбнулась, я подошел к ней, сел рядом и обнял ее за плечи. Она заплакала. Я решил не мешать ей.
— Все могло бы быть так хорошо, — сказала она, прижавшись к моей груди щекой. — И вдруг все пропало. Я прирожденная неудачница.
Это напомнило мне о чем-то давно минувшем, но я ничего не сказал. У нее начался приступ икоты, потом она снова начала всхлипывать.
— Все было почти идеально… идеально.
— До этого дня, — сказал я.
— До этого дня, — согласилась она. — А теперь они оба… Оба!
— Печально.
— Я не знаю, что делать. Правда не знаю.
— Ты все еще молода, красива. У тебя есть хорошая работа.
— Поганая, — сказала она. — Все опротивело. Потерять еще одного. Когда счастье было так близко.
— И теперь…
— И теперь, — сказала она, — я чувствую себя древней вдовой в черном. Все кончено.
— И это уже второй раз, — сказал я, подхватив тему с такой готовностью, что сам удивился. — На этот раз ты потеряла Клода Бретана.
Алкоголь замедлил у нее не только реакцию, но и ход мыслей. Лишь через несколько секунд я почувствовал, как она напряглась.
— Как… Откуда ты знаешь? — еле слышно спросила она.
— Я многое знаю, — ответил я. — В том числе о деньгах. Сначала ты потеряла Карла, теперь Клода. Что случилось на этот раз?
— Не знаю, не могу понять.
— Как ты узнала об этом?
— Какое это имеет значение?
— Большое, — сказал я. — У меня неприятности, и ты сможешь мне помочь, если обо всем расскажешь.
— У меня тоже будут неприятности?
— Нет.
— Хорошо, — сказала она и, оттолкнувшись от меня, села прямо. — Хорошо.
Она закурила, встала и подошла к окну.
Она долго смотрела на улицу, прежде чем начать.
— Да, мы были любовниками. Клод и я. Я поступила безнравственно, соблазнив священника? Все было совсем не так. Мы познакомились случайно, в галерее. Тогда выставлялись работы нескольких южноамериканских художников. Он пришел посмотреть, мы разговорились. Он так много знал о Южной Америке, что я не могла не заинтересоваться. Мне показалось, что он одинок, я тоже чувствовала себя одинокой. Мы начали разговаривать на другие темы, потом пообедали вместе. После этого он стал часто приходить в галерею, и каждый раз мы гуляли вместе или выпивали по бокалу вина. Нам было приятно находиться в обществе друг друга. Так продолжалось достаточно долго, пока мы не стали любовниками.
Она замолчала и стряхнула пепел в окно.
— Подробности тебя не касаются, — сказала она. — Мы любили друг друга и были счастливы. Я забыла Карла. Забыла о прошлом, о том, чем мы занимались, Клод говорил, что отречется от сана, чтобы жениться на мне. Но что-то мешало ему так поступить. Он долго не говорил мне, что именно. Я знала, что это не имело отношения к его чувствам или вере, потому что он был настроен достаточно радикально по отношению к политике Церкви. Потом он рассказал, в чем дело, объяснил, что начнется проверка счетов, которыми он занимался, если он покинет Церковь. Сказал, что ему плохо придется, если проверка будет достаточно глубокой. Я была потрясена. Думала, что подобные проблемы навсегда ушли из моей жизни. Он не стал ничего объяснять, просто попросил верить ему. Я верила.
Она повернулась ко мне лицом:
— Ты все знал или догадался?
— Догадался.
— Что еще тебе известно?
— Очень немногое.
— И тебе необходимо узнать больше, чтобы избавиться от неприятностей?
— Да.
— Я тебе верю. Я всегда тебе верила, — сказала она. — Но ты должен дать мне слово, прежде чем я продолжу рассказ.
— По поводу чего?
— Ты поможешь мне найти его убийцу.
Я стал лихорадочно соображать.
— Хорошо. Даю слово.
Она внимательно смотрела на меня в течение нескольких долгих секунд.
— Ты давно знаешь, что он убит? — спросила она.
— С тех пор, как ты мне сказала.
— Хорошо. Теперь я понимаю, почему тебя считают хорошим игроком в покер. Примерно месяц назад, — сказала она, закрыв глаза и потирая их большим и указательным пальцами, — он стал каким-то подавленным, но сначала отказывался говорить, что его угнетает. Так продолжалось в течение нескольких дней. Он начал пользоваться моим телефоном, чтобы позвонить за границу.
— Куда именно?
— В Южную Америку. В Бразилию. У него там брат.
— О чем они разговаривали?
— Не знаю точно. И не уверена, что он всегда звонил брату. Просто предполагаю, как предполагаю и то, что разговоры касались денег.
— Почему?
— Потому что потом он сказал мне, что начальство, судя по всему, в чем-то его подозревает. Он боялся, что его уличат, поэтому начал готовиться к бегству из страны.
— Ты знаешь, о какой именно сумме шла речь?
Она покачала головой:
— О крупной сумме, больше он ничего не сказал.
— Как развивались события?
— Он жил у меня, пока не оформил документы на другое имя. Потом мы забронировали номер в маленьком отеле в Лиссабоне. Он улетел, позвонил мне, сказал, что добрался нормально и уже нашел подходящее жилье. Я стала ждать, когда он сообщит, что я могу лететь к нему.
— Зачем такие сложности?
— Он должен был получить документы на нас обоих как на мужа и жену, под другими именами. Мы собирались стать гражданами Португалии. Мы не знали, сколько времени понадобится на оформление. Я ждала его звонка и говорила всем, что не знаю, где он находится.
— А кто-нибудь спрашивал?
— Да. Двое мужчин. Заявили, что они из Ватикана, что ищут его. Я сказала, что ничего не знаю. Вот и все. Больше они не приходили.
— Понятно. Что дальше?
— План был такой: с новыми документами он забронирует для нас билеты до Сан-Паулу или Бразилии, это зависело от информации, которую он должен был получить. Потом он поставит в известность меня, я присоединяюсь к нему в Лиссабоне, откуда мы улетаем вместе.
Она отвернулась от меня и стала смотреть в окно.
— А потом все пошло не так.
Я решил пока сохранять молчание.
— Он позвонил, сказал, что обстоятельства изменились. Он улетает один. Потом, решив некоторые проблемы, он свяжется со мной, скажет, что делать и где мы с ним встретимся. Попросил не волноваться. Сказал, что обо всем позаботится.
— Когда это было?
— Вчера.
— Вчера?
— Да. Буквально перед твоим звонком. Я как раз решала, что делать, когда ты позвонил.
— Он сказал, почему вынужден так поступить? Объяснил, какие именно обстоятельства возникли?
— Нет. Ничего не сказал.
— Тебе не показалось, что он был чем-то обеспокоен? Взволнован?
— Показалось. Но он не сказал почему. Поэтому я решила сама выяснить причину. Мне удалось купить билет на последний рейс в Лиссабон. На такси я добралась до отеля, где и нашла его… мертвым.
— Как его убили?
— Застрелили, — еле слышно произнесла она. — В голову.
— Как ты попала в номер?
— Портье дал мне ключ. Клод, когда приехал в отель, сказал, что скоро должна приехать его жена. У меня с собой была небольшая сумка, кольцо на пальце. Я поднялась и нашла его лежащим на полу.
— Признаки борьбы были?
— Да. Беспорядок в номере. Мебель разбита, все разбросано… А он лежал на полу с окровавленным лицом. Ему выстрелили чуть ниже левого глаза.