Один дома. На самом деле нет
В 2015 году пара из Мэриленда разрешила двум своим детям в возрасте шести и десяти лет самостоятельно пройти около мили от парка до дома. Кто-то заметил одиноко бредущих по улице детей и вызвал полицию, в результате чего было открыто дело о ненадлежащем исполнении родительских обязанностей, которое расследовала Служба защиты детей. История получила широкую огласку во многом благодаря интересу беби-бумеров, которые не забыли те времена, когда слонялись по улицам в том возрасте, который сейчас принято считать слишком юным для самостоятельных прогулок. Согласно проведенному в 2015 году опросу, 71 % взрослых заявили, что не позволят ребенку ходить в парк одному, но в тоже время 59 % взрослых старше 30 лет заявили, что им самим родители не запрещали это делать. Одна моя подруга, типичная представительница поколения Х, рассказывала, что самостоятельно ходила в детский сад, дважды в день пересекая железную дорогу. А сейчас стоит ее шестилетней дочери одной оказаться на улице в двух шагах от дома, как соседи оказываются рядом, поскольку думают, что она потерялась.
Практически любой представитель поколения Х помнит, как, вернувшись из школы домой, он или она целый день были предоставлены самим себе, потому что родители допоздна задерживались на работе. Некоторые дети привыкали к самостоятельности со второго класса, а уж для старшеклассников это было обычным делом. В наши дни подростки все реже приобретают подобный опыт.
Рис. 1.6. Процентов учеников 8-х и 10-х классов, которые после школы весь день остаются дома без присмотра родителей. Monitoring the Future, 1991–2015
Сами по себе изменения не так уж велики, а вот направление тренда вызывает удивление, ведь в 2010-х матери работают полный рабочий день чаще, чем в 1990-х. Соответственно, количество тинейджеров, которые проводят много времени без родителей, должно было бы не уменьшаться, а увеличиваться (и вовсе не потому, что после школы они работают, ходят на дополнительные занятия или занимаются спортом; как мы выясним чуть позже, они отнюдь не стремятся найти работу, а время, уделяемое дополнительным занятиям, осталось неизменным). Тем не менее вышло так, что в силу разных причин подростки в возрасте от 14 до 16 лет не только все реже выбираются из дома без родителей, но и все чаще сидят с ними после школы дома.
Упадок рынка молодежного труда
Многие беби-бумеры и представители поколения Х хорошо помнят тот день, когда они впервые потратили деньги, заработанные собственным трудом (например, стрижкой газона или присмотром за чужими детьми). Так же отчетливо они помнят, как обналичили чек, полученный за работу в торговом центре, и потратили деньги на покупку модной одежды или нового альбома любимой группы.
Представители поколения I приобретают соответствующий опыт все реже. Количество работающих подростков за последнее время сильно сократилось: если в конце 1970-х только 22 % из них никогда не работали за деньги в течение учебного года, то к началу 2010-х таких стало в два раза больше (см. рис. 1.4). Количество работающих за деньги восьмиклассников снизилось вдвое. Падение ускорилось в годы Великой рецессии (2007–2009), однако ситуация нисколько не улучшилась в посткризисный период, когда безработица упала до очень низкого уровня и работу стало найти значительно легче. Количество работающих тинейджеров самого младшего возраста неуклонно снижалось даже в условиях экономического бума. Также у подростков сократился рабочий день, например в 2016 году двенадцатиклассник, планирующий поступать в колледж, работал в среднем на 5 часов в неделю (40 минут в день) меньше, чем его сверстник в 1987 году.