ПО ДЕВСТВЕННЫМ ПРОСЕЛКАМ:
выбор маршрута по принципу куда никто больше не попрется.
ОБЕЗЬЯННИЧАНИЕ – ОТУЗЕМЛИВАНИЕ:
желание человека, находящегося в другой стране, казаться ее аборигеном.
СОЛИПСИЗМ ОТЪЕЗЖАНТА:
поведение человека, который приезжает в другую страну, надеясь оказаться ее первооткрывателем, нообнаруживает там множество конкурентов, приехавших за тем же. Раздражееный этим обстоятельством, человек отказывается даже разговаривать с ними, так как они заставили его разочароваться в собственной оригинальности и элитарности.
Глядя на Калексико через лобовое стекло, я вижу потные орды, бредущие пешком через границу с соломенным кошелками, которые под завязку набиты лекарствами от рака, текилой, двухдолларовыми скрипками и кукурузными хлопьями.
На границе я вижу забор, пограничный забор в сеточку, напоминающей мне некоторые фотографии австралийских пейзажей, – форографии, на которых заграждения против кроликов раздлили местность надвое: по одну сторону плодоноящая, обильная утопающая в зелени земля, по другую – зернистая, иссушенная, доведенная до отчаяния лунная поверхность. Думая об этом контрасте, я также думаю о Дэге и Клэр -о том, что они по доброй воле избрали жизнь на лунной стороне и каждый подчиняется своей нелегкой участи: Дэг обречен вечно с тоской смотреть на солнце, а Клэр с веткой будет кружить в песках, исступленно ища под землей воду. Я же…
Да, а что же я?
Я тоже на лунной стороне, в этом-то я уверен. Не знаю, когда и где, но я сделал свой выбор со всей определенностью. Очень возможно, что он принесет мне ужас и одиночество. – но я не жалею.
С моей стороны забора меня ждут два дела – два дела, которые стали делом жизни героев двух коротеньких историй: сейчас я их вам быстренько расскажу.
Первая история, которую я несколько месяцев назад поведал Дегу и Клэр. не имела тогда успеха. Она называется Молодой Человек, который страстно желал, чтобы в него ударила Молния.
Как явствует из названия, это история о молодом человеке. Он тянул лямку в одной чудовищной корпорации, а однажды послал подальше все что имел. – раскрасневшуюся. разгневанную молодую невесту у алтаря, перспективы служебного роста, все, ради чего вкалывал всю жизнь, – и лишь затем, чтобы в битом понтиаке отправиться в прерии гоняться за грозой. Он не мог смириться с мыслью, что проживет жизнь, так и не узнав, что такое удар молнии.
Я сказал, что мой рассказ не имел успеха, потому что история закончилась ничем. В финале Молодой Человек по-прежнему был где-то в Небраске или Канзасе – бегал себе по степи, подняв к небу карниз от занавески, позаимствованный в ванной, и моля о чуде.
Дегу с Клэр до смерти хотелось знать, чем же все завершилось, но рассказ о судьбе Молодого Человека остался неоконченным, зная, что Молодой Человек скитается по злым степям, я спокойнее сплю по ночам.
Вторая же история… Да, она чуть носложнее, я еще никому ее не рассказывал. Она о молодом человеке… ладно, назовем веши своими именами – она обо мне.
Она обо мне и еще об одном событии – мне нестерпимо хочется, чтобы это событие произошло со мной.
Вот чего мне хочется: лежать на острых, как бритва, сверху напоминающих человеческий мозг скалах полуострова Баха-Калифорниа. Хочу лежать на этих скалах, и чтоб вокруг – никакой растительности, на пальцах – следы морской соли, а в небе пусть пылает химическое солнце. И чтоб ни звука – полная тишина, только я и кислород, ни единой мысли в голове, а рядом пеликаны ныряли бы в океан за рыбками – блестящими ртутными капельками.
НАУТЕК ОТ ПРОГРЕССА:
миграция в населенные пункты, мало затронутые техническим прогрессом и информационной революцией, свободные от вещизма.
Из маленьких порезов на коже, оставленных камнями, сочилась бы, на ходу сворачиваясь, кровь, а мозг мой превратился бы в тонкую белую нить, вибрирующую, как гитарная струна, протянувшуюся в небо, до самого озонового слоя. И, как Дег в свой последний день, я услышу хлопанье крыльев, но это будут крылья пеликана, летящего с океана, – большого, глуповатого, веселого пеликана, который приземлится рядом со мной и на своих гладких кожаных лапах вперевалочку подойдет к моему лицу и без страха, элегантно, как официант, предлагающий карту вин, положит передо мной подарок – маленькую серебряную рыбку.
За этот подарок я отдал бы что угодно.
Я ехал в Калексико мимо Солтон-Си. огромного соленого озера, самой низкой точки Соединенных Штатов. Ехал через Бокс-каньон, через Эль-Сентро… Калипатрию… Броули. Землей округа Империал хочется гордиться – это зимний сад Америки. После сурового бесплодия пустыни – ошеломляющее плодородие; бесчисленные поля с посевами шпината, отарами овец и стадами коров далматинской расцветки – какой-то сюрреализм от биологии. Здесь все плодоносит. Даже лаосские финиковые пальмы, колоннадой возвышающиеся вдоль хайвея.