– Дегмар, мой подарок, пожалуйста, – произносит Клэр фальшивым, исполненным синтетической бодрости голоском, за которым скрывается обеспокоенность его аварийным состоянием.
– Всему свое время, милые мои маленькие везунчики, – говорит Дег, кренясь на стуле, – всему свое время. Дайте отдохнуть секунду. – Отпив по глоточку, мы осматриваем норку Клэр. – Клэр, твой дом, как всегда, безупречен и очарователен.
– Батюшки, спасибо, Дег. – В словах Дега Клэр чудится высокомерие, хотя мы с ним на самом деле всегда восхищались ее вкусом: в этом бунгало, обставленном кучей фамильного добра, которое она урвала при многочисленных разводах папеньки и маменьки, в миллион раз больше вкуса, чем в наших домах.
Ради нужного ей эффекта Клэр готова на все (Мой дом должен быть идеальным). К примеру, она убрала ковер – обнажив деревянный пол, который она вручную отциклевала. покрыла лаком и усеяла персидскими ковриками и мексиканскими циновками. Вдоль задрапированных тканью стен стоят старинные посеребренные кувшины и вазы (блошиный рынок округа Оранж). Адирондакские Грубо тесанные стулья, которые делают в Адирондаке (горный массив в штате Нью-Йорк). садовые стулья из каскар-ской ивы, с подушечками из провансальского набивно-со шелка.
У Клэр чудный домик, но одна деталь меня здорово нервирует: десятки пар – настоящая гора – оленьих рогов, которые, сцепившись в хрупкую окостеневшую гроздь, лежат в соседней с кухней комнате. Комната, которой положено быть столовой, напоминает склеп и до смерти пугает всяких там сантехников и слесарей, приходящих, если надо, что-нибудь починить.
Это коллекционерское безумие началось у Клэр несколько месяцев назад, когда она выкупила на свободу гору оленьих рогов у соседей, распродававших пожитки перед отъездом. Спустя несколько дней Клэр оповестила нас с Дегом, что совершила некий обряд, позволивший душам загубленных животных отлететь на небо. В чем состоял обряд – она не распространялась.
Вскоре процесс освобождения превратился в легкое наваждение. Теперь Клэр спасает рога, помещая в Дезерт сан объявления следующего содержания: Местной художнице требуются для работы оленьи рога. Просьба звонить по тел. 323… В девяти случаях из десяти откликается женщина по имени Верна, с накрученными на бигуди волосами, которая говорит Клэр, жуя антиникотиновую жвачку: Милочка, на резчицу по кости вы что-то не похожи, но моего подлеца черти унесли, так что ладно уж, забирайте эти ерундовины. Все равно я никогда их терпеть не могла.
– Ну-с, Дег, – потянувшись к его бумажным пакетам, говорю я. – Что ты мне привез?
– Руки прочь! – огрызается Дег и быстро добавляет: – Терпение, терпение. Прошу. – Порывшись в пакете, он что-то сует мне в руки. Что именно, я даже не успеваю разглядеть. – Un cadeau pour toi [8].
У меня в руках свернутый старинный ремень, на котором вышито бисером: Большой каньон.
– Дег! Это просто класс! Настоящие сороковые.
– Так и знал, что тебе понравится. А теперь для mademoiselle… – Извернувшись. Дег что-то протягивает Клэр: баночку из-под майонеза Мирекл вип с отодранной этикеткой, наполненную чем-то зеленым. – Пожалуй, это гордость моей коллекции талисманов.
– Mille tendresses [9], Дег, – глядя на нечто, напоминающее гранулированный кофе, только почему-то оливкового цвета, произносит Клэр. – Но что это? Зеленый песок? – Она показывает склянку мне, потом встряхивает ее. – Ума не приложу. Нефрит?
– Нет, не нефрит,
Противные мурашки пробегают у меня по спине.
– Дег, ты случайно не в Нью-Мексико это добыл, а?
– Очень тепло, Энди. Так ты знаешь, что это?
– У меня предчувствие.
– Ишь какой сообразительный.
– Прекратите свои мужские штучки – лучше объясните, что это за фигня! – требует Клэр. – Мне надоело улыбаться – челюсть сводит.
Я прошу у Клэр позволения взглянуть на подарок; она протягивает мне баночку, но Дег пытается вырвать ее у меня из рук. Похоже, коктейль начинает действовать.
– Надеюсь, он все-таки не радиоактивный, а, Дег?
– Радиоактивный?! – взвизгивает Клэр. Дег вздрагивает, от неожиданности роняет склянку, и та разбивается, В мгновение ока бесчисленные стекловидные зеленые бусины разлетаются, как злющие осы из гнезда, рассыпаясь повсюду – скачут по полу, закатываются в щели, в складки покрывала, в кадку с фикусом – повсюду.
– Дег, какого черта?! Теперь убирай все это сам. Чтоб у меня в доме твоего песка не было!
– Это тринитит, – мямлит Дег, скорее разочарованный, чем обиженный. – Он из Аламогордо, где провели первое ядерное испытание. Жар был такой сильный, что переплавил песок в новую субстанцию. А баночку я купил в магазине дамской одежды, в отделе сопутствующих товаров.