Меня позвали в семейный бизнес водителем. Конечно же, без зарплаты. Утром и вечером я развозил рабочих на уазике-«буханке», днём выполнял поручения отца и мамы. Грело осознание того, что снова помогаю семье, хотя отношение отца ко мне не изменилось. Всё то же недоверие, всё те же «выродок» и «подонок» по любому поводу. Ненависть к нему на тот момент ушла глубоко в подсознание, внешне я просто старался не замечать оскорблений.
В один из субботних вечеров я подъехал к совхозному клубу, в котором была дискотека. У входа меня кто-то окликнул.
— Эй, Комиссаров! — В этом посёлке меня многие звали по фамилии деда, которого здесь уважали.
Я обернулся и увидел троих старшаков4, с которыми когда-то учился в местной школе. Саня по кличке Немец, рядом с ним — Джамбулат и Руслан.
Немец был старше меня на семь лет. Гроза местной шпаны. Он только что освободился, отсидев четыре года за разбой. Джамбулат и Руслан — боксёры-средневесы, кандидаты в мастера спорта. Тоже наводили шороху в деревне, но слыли менее отмороженными, чем Немец.
— Как дела, Комиссаров? — Немец, улыбаясь, протягивал мне руку. — Помнишь меня? Как в школе в хоккей гоняли? Ты ещё дерзить мне пытался, — смеясь продолжал он.
— Помню, конечно. Не помню, чтобы дерзил, — рассмеялся я в ответ, поздоровавшись со всеми.
— Вот стоим с пацанами, — говорит Немец. — Тему им предлагаю, сигареты из Алма-Аты возить. Это твой уазик?
— Почти. Отца.
— Можешь его взять, если надо будет?
— Зачем?
— Поехали с нами в Алма-Ату, сигарет привезём. Навар поровну поделим. Но надо будет скинуться, тоже поровну.
— А сколько надо?
— Шестьдесят тысяч рублей.
На дворе стоял август 1992 года, месяц назад прошла денежная реформа, в результате которой советские рубли заменили на российские. Началась гиперинфляция.
В этот же вечер я уговорил отца дать мне машину для поездки в Алма-Ату и одолжить шестьдесят тысяч рублей. Тем более рабочих возить уже не надо было, так как завод остановили, чтобы не множить убытки. Он согласился. Дал мне необходимую сумму под драконовские проценты.
После первой поездки, вернув отцу его деньги и добавив к ним весь свой навар, я остался должен. В каждую поездку я брал у него новую сумму. Чем больше зарабатывал, тем быстрее рос долг. Так я впервые узнал, что такое сложные проценты. Денежная масса у меня и у моих новых партнёров быстро увеличивалась. После третьей поездки уазика стало мало и мы арендовали КамАЗ. Во время одного рейса меня вдруг осенило.
— Сколько можно заниматься мышиной вознёй, — сказал я приятелям. — Давайте откроем малое частное предприятие — МЧП, возьмём кредит и начнём возить товар фурами!
Пацаны ответили мне саркастическим смехом. Никто не поверил, что такое возможно. Так широко мы тогда не мыслили. Каждый просто зарабатывал себе «на жизнь». Но кто ж откажется помечтать о вагонах-миллионах, когда везёт три десятка коробок сигарет в полупустом КамАЗе, чтобы перепродать их бабушкам на рынке?
Быстро продав привезённый товар, купили за несколько рублей единственную имевшуюся в книжном магазине клеёнчатую папку с обгрызенным мышами уголком. Зачем нужна папка, точно никто не знал, но как минимум это был атрибут деловых людей. Несколько дней с этой папкой мы бегали по разным учреждениям и наконец получили все необходимые документы, зарегистрировав МЧП «Союз-Партнёр». Пошли по банкам. После двух недель безуспешных попыток управляющая одного из них со словами «Ну, Дима, смотри! Не вернёшь вовремя, больше не подходи!» выдала нам чековую книжку с пятью миллионами рублей. Огромные для нас деньги. Можно было купить две новенькие «девятки». Дело тронулось. Мы продолжили возить сигареты, но инфляция быстро росла, и мы за ней уже не успевали.
Тут я обратил внимание на сахар-песок — по тем временам дефицитный товар. Многие семьи круглый год гнали самогон, в сезон крутили варенье, компоты и прочие заготовки, потребляя сахар сотнями килограммов. Мы начали закупать песок оптом у крупных компаний и развозить его по деревням, продавая в розницу с хорошей наценкой. В этот момент предпринимательство вдруг стало массовым. Казалось, будто каждый мало-мальски умеющий считать и писать открывал МЧП и получал в банках кредиты. Кредиты выдавали в основном чековыми книжками. Люди не понимали, что с этими чеками делать, и предпочитали их обналичивать. Цена за один наличный рубль доходила до двух с половиной рублей чеком. Бросив клич по знакомым, мы принялись продавать наличные. Снизив розничные цены на сахар до себестоимости, мы кратно увеличили выручку. Каждый вечер возле дома моей бабушки выстраивалась автомобильная очередь. Мажоры, бандиты, коммерсанты — всем нужна была наличка. Сахар стал продаваться сотнями тонн, наличные — коробками. Деньги потекли рекой.