— Ужасно извиняюсь, не согласитесь ли вы поменяться местами? Мы тут приехали из Петербурга, спасаем страну от развала, коррупции, жуликов и воров, очень надо телефон подзарядить! — спросила Леся, для верности помахав проводом и мобильным аппаратом.
— Вы с этого митинга, что ли? — несколько затравленно оглянулась одна из посетительниц кафе, указав в сторону улицы. — Ох…
— Что???? — надула щеки Леся. Снова ее старания на благо Родины не оценили.
— Да, лучше бы дома сидели, девушка, — покачала головой другая дама, все-таки вставая со своего места. — Детей рожали, мужа кормили. Вот что спасет Родину от развала.
— Знаете, меня муж на этот митинг и отпустил, при этом заявив, что детей в этой стране, в том состоянии, в каком она есть сейчас, он не хочет, — хмыкнула Леся. Женщины, в шоке, переглянулись.
— Ммм… ну… ладно… — все трое поднялись, полностью уступая гостье из Петербурга столик и, вместе с ним, розетку.
Она внимательно проследила за ними, уходящими в другую часть кафешки, понимая, что все их разговоры до конца дня будут касаться исключительно политики. Опустившись на шаткий стул, молодая женщина поставила на подзарядку мобильные телефоны, а после просто обрушилась на столик, закрыв голову руками.
Как же она устала. Могла ли Леся когда-нибудь представить, что политика и активная гражданская позиция отнимает столько сил, времени и нервов? Она всегда была сильной, а сейчас ломалась, как расшатанная башня из кубиков. Ее душа болела за каждого, кто выходил на любую акцию, за то, чтобы все они были целы и здоровы, потому что они, в отличие от Навального, Удальцова и Ксении Собчак, ставшими символами протеста, не казались неуязвимыми, бессмертными, недосягаемыми.
Леся, в очередной раз, набрала телефонный номер Димы, который, как она знала, не пошел с петербургской колонной активистов, а, наоборот, постарался оказаться в компании оппозиционных лидеров, во главе Марша Миллионов. Парень не отвечал ни на один звонок с самого начала шествия.
Вернувшиеся от кассы товарищи заботливо принесли ей еды и кваса, который показался Лесе напитком богов. Она теперь понимала, как, исторически, революционеры и оппозиционеры умели довольствоваться малым: когда ты измотан, тебе и черствый хлеб покажется райским лакомством. «Чем больше есть у человека, тем больше ему нужно», думала Леся, вспоминая упитанных депутатов Государственной Думы Российской Федерации.
— Ты чего? — спросили ее, словно, откуда-то издалека.
— Устала, — пожаловалась молодая женщина, рассеяно, и тут зазвонило сразу несколько телефонов, так, что ребята подскочили. — Слушаю?! — прокричала Леся в трубку.
«Вы где? Вы на Болотной? Тут жесть!», раздалось из динамика. «ОМОН бьет людей!!!»
После скорого восстановления полицейского оцепления возле Болотной площади, ОМОН начал все чаще предпринимать попытки к задержанию людей из толпы. Давка после Малого Каменного моста ослабла, так как активисты рассредоточились по Большой Якиманке: часть направилась на Лужков мост, а некоторые и вовсе, покинули акцию.
Действуя практически наугад, полиция выхватывала из толпы всех, кто попадался под руку, однако, оставшиеся на «пятачке» люди, очевидно, задержались не зря. Они скандировали «мы не уйдем!» и «позор!», обращаясь к ОМОНу, а потом делали то, чего раньше ни на одном митинге не случалось: задержанных вырывали из рук полиции и прятали за спины[113]. Отпор митингующих полицейским был зафиксирован на множестве фотографий, и привел, в том числе, к травмам в рядах сотрудников ОМОНа.
Если бы политику делали в белых перчатках, то не требовалось бы столько белых тапочек.
(с) Гилберт Кийт Честертон
Москва. Чуть позже и уже ближе ко Дню Й
Женя, практически, взлетел на газон, находившийся на углу Болотной площади, чтобы оказаться как можно дальше от полицейских, начавших операцию по разгону Марша Миллионов. Не прекращая держать оцепление, ОМОН перебросил часть сил на захват и задержание митингующих, которых с силой теснили в сторону Лужкова моста. Одновременно с этим, из парковой зоны, где одиноко стояла никому не нужная сцена для несостоявшегося митинга, начали появляться, один за другим, оперативники в полном боевом обмундировании[114]. Рассекая толпу на сектора при помощи передвижений в ряд, друг за другом, полицейские окружали и хватали граждан, производя «винтаж» в считанные минуты. Захваты происходили в нескольких точках «пятачка» одновременно, с каждой секундой количество ОМОНа возле площади только увеличивалось. Стоило полиции вклиниться в толпу, как люди резко подавались назад, образуя вокруг задержанных и ОМОНовцев пустое пространство, пятясь, задевая других и едва удерживаясь на ногах.
113
- в ответ на такую реакцию, полицейские стали применять групповые захваты, в которых один полицейский хватал человека, а двое других били по рукам всех, кто пытался выдернуть его из захвата, чтобы вернуть в толпу. От участников Марша Миллиона поступали сведения о том, что их били по рукам даже дубинками.
114
- эта форма называется «уровень защиты номер 4» и используется на специальных контр террористических операциях.