— И что? — наконец, спросил шофер, высунувшись из салона «скорой».
— Можно нам какой-нибудь ваты, бинтов и перекиси, пожалуйста? — попросила Леся, шокированная отсутствием реакции со стороны медперсонала на рассказы о том, что где-то там люди лежат в крови.
— Не положено, — покачала головой женщина-фельдшер.
— Но им плохо! — попыталась добавить из-за спины Леси ее подруга.
— Мы здесь по вызову, — пожала плечами вторая дама в синей форме. — Ждем указаний, ни на что не отвлекаемся.
— Это нормально?! — заорала Леся, понимая, что готова оторвать этим врачам головы.
— Это по инструкции. Если каждый будет делать, что ему угодно, раздавать медикаменты, отвлекаться от работы, наступит анархия, и государство не будет функционировать, — поднял палец вверх водитель «скорой».
— Да идите вы на хрен с вашим государством, в котором врачи стоят и смотрят, как избитые полицией мирные граждане подыхают на асфальте! — отшатнулась Леся. А из динамиков автомобиля все лилась музыка…
«Мародёрствуя в собственной стране
Нам уже ничего не страшно.
Наблюдатели на войне,
Где убивают наших…»[118]
— Пожалуйста, дайте бинты, — умоляюще попросила вторая девушка, держа Лесю за локоть, чтобы она не ринулась мутузить фельдшеров в порыве злости. — Нам нужно совсем немного.
— Аптека за углом, — закурив вторую сигарету, посоветовала одна из докторш.
— Ваша потенциальная дыба тоже, — едва слышно и очень холодно процедила Леся сквозь зубы, разворачиваясь. — Когда мы придем к власти, врачей-взяточников повесят рядом с коррупционерами-чиновниками, справа от ГАИшников. Я уж эту идею подам, кому нужно, после смены режима.
— Ты страшная, — поежилась ее знакомая, отпуская ее рукав. Девушки стремительно удалялись от кареты «скорой помощи», прикидывая, где отыскать аптеку. На двоих у них было не слишком много денег, но они планировали все потратить на бинты, пластыри и перекись водорода.
— Я нормальная. Это они страшные люди… — скривилась от злости Леся. — Слепо защищать режим, не пытаясь хотя бы на секунду задуматься или проявить милосердие. Они что, роботы? Или они клятву давали не Гиппократу, а Путину?? Вот поэтому государство и разваливается, в нем каждого, кто делает шаг в сторону, забивают, заклевывают такие вот машины, настроенные на стабильность.
Аптекарь, дежуривший 6-го мая 2012-го года в аптеке недалеко от Болотной площади, за полчаса продал многочисленным посетителям месячный запас повязок, бактерицидного пластыря, антисептических жидкостей и ваты. Грязные, запыхавшиеся молодые люди, с фотоаппаратами, журналистскими удостоверениями на груди, или без опознавательных знаков, врывались в его аптеку, предлагали деньги и забирали все, что он мог найти для них из средств первой медицинской помощи. Аптекарь хотел заказать со склада дополнительную партию раскупленного товара, но сделать это у него не получилось. Близлежащие улицы, по которым можно было бы проехать на товарном грузовичке, были полностью перекрыты ОМОНом.
В каждой руке у Леси был пакет, набитый лекарствами. Они с подругой, встречая на пути к Лужкову мосту раненых активистов, раздавали им бинты и антисептик. По возвращению к побитым товарищам, которых скопилось уже несколько, их запасы были несколько истощены.
— Разбирайте, — мрачно скомандовала Леся, не желая вспоминать о том, какую «доброту» к ним проявили работники «скорой помощи».
— Ох, спасибо… — протянули парни, молодая женщина с неким облегчением отметила, что женщин среди раненых не было. Впрочем, Леся не сомневалась, что они вполне могут сейчас сидеть в автозаках, задержанные грубыми силами полиции.
— Говорят, там ОМОН газ слезоточивый применяет, — тихо сказал кто-то. Самопроизвольный «медицинский штаб Марша Миллионов» дружно вздохнул, повернув головы в сторону Болотной площади. Они не знали, что там происходит и сколько людей еще противостоит полиции на «пятачке».
— Ох, я одному наподдал, — беззубо, потому что пара зубов была выбита, улыбнулся сам себе парень, сидящий прямо на асфальте, потирая бритую голову. — Надо было, конечно, не уходить оттуда, я автозаков не боюсь. Да только у меня уже столько «административок»[120] в личном деле, посадят сразу, даже не посмотрят. А мне нельзя, у меня сестра…
120
- правонарушение по статье Кодекса об административных правонарушениях, по которому, в большинстве своем, бывают осуждены оппозиционные активисты после митингов и политических акций.