— Угу, вам-то хорошо. А я вот была милая девочка, любила бегемотиков. Не пошла бы на выборы, не насмотрела бы этого ужаса, может, спокойнее спала бы по ночам, — щелкнула зубами Леся, один из которых так до сих пор и отсутствовал.
— А Тим стал совсем взрослый в своих суждениях, такое иногда на политические темы выдает, я аж в осадок выпадаю, — усмехнулась Юля. — Один ты у нас, Димочка, какой был, такой и остался. Хотя нет, стоп… Ты мне как-то сказал, что вообще политикой не интересуешься!
— Идите вы, — отмахнулся Димка. — Что это за тактика такая, сидеть дома? Власти от нас этого и добиваются. Только митинги, только хардкор!
— Никто и не собирается сидеть дома, — покачала головой Юля. — Просто, мне кажется, что не мы одни уже задались вопросом о том, нужно ли выходить на все эти марши. Думается мне, уличный протест уже сделал свое дело.
— Какое дело? Сверг Путина? Искоренил коррупцию? — надулся Дима, скрестив руки на груди. — За год протестной активности кинули всего лишь один коктейль Молотова!
— Смысл был не в том, чтобы, как в 1917-м году, толпа валила на Зимний дворец, пойми ты! — схватилась за голову Юленька. — Смысл был в том, чтобы КАЖДЫЙ могу узнать, что НА САМОМ деле происходит в стране. Чтобы такие, как я, боящиеся «космонавтов», потеряли свой страх. Чтобы всякие Леси, живущие «в розовых очках», перестали думать, что вокруг не происходит ничего плохого. Чтобы молодежь начала интересоваться политикой и, главное, думать, мыслить, а не просто тупо хихикать над тем, что показывают с экранов телевизоров.
— И вот, все эти прозревшие люди, должны идти на улицы! — настаивал парень.
— Ну, может, кто-то и должен, да, — кивнул Тима, разводя руками. — Во Франции митингуют постоянно, это часть их культуры. Они как бы напоминают правительству, что оно в стране не одно находится, и что есть еще его избиратели. Но сформировался и другой тип людей, у которых, кстати, не менее активная гражданская позиция. Они работают не над глобальной проблемой царизма Путина, а над районной ямой, или наркопритоном в их подъезде. И, прости, конечно, но еще неизвестно, кто приносит больше пользы: ты, со своим плакатом на проспекте, мечтающий взорвать Кремль, или те, кто своими жалобами уже достали местных муниципальных депутатов так, что они лично заасфальтировали все трещины на дороге.
— И чего теперь? — насупился Димка. — Разойдемся? Общаться не будем?
— Я с тобой на марш схожу, — похлопал его по спине Егор. — Тут каждый по-своему прав, я думаю. И митинговать надо, и на бумаге за права свои бороться, и проблемы решать на местах.
— Я у себя на районе воспитаю идеальную администрацию, — усмехнулась Леся. — Они меня и так уже, как огня, бояться. А все потому, что хожу, права качаю, возмущаюсь. Не мытьем, так катаньем достану этих сволочей, будут, как шелковые.
— Молодец, Леська, боевой ты человек, — хихикнула Юля. — Скоро все станут вести себя, как ты. Тогда наступит день, когда митинги будут не нужны. И это будет что-то замечательное.
Внезапно, к ним от барной стойки в кофейне приблизился высокий молодой мужчина, в черной куртке с застегнутой наглухо молнией, и с бородой. Такого посетителя трудно было проигнорировать, да и сам он, очевидно, был не из робких, так как, не зная никого из сидящих, задал вопрос всем и сразу.
— Простите, ребята, Бога ради, что влезаю, — начал он. — Случайно подслушал ваш разговор. Меня Миша зовут, я просто хотел простить, что, на митинги уже не модно что ли ходить?
— Мода тут не причем, — нахмурился Егор. — Оппозиция и борьба за справедливость — это не юбка в пол[125].
— Просто каждый должен стране помогать так, чтобы ему не было стыдно за потраченное время, в меру своих возможностей и способностей, своим умом, — ответил за всех Тимофей. — Мы вот тут, внезапно, решили на митинг не ходить сегодня.
— Говори за себя, — буркнул Димка.
— Тьфу ты! — ахнул Миха, мысленно перекрестившись. — А я, вот, только интерес ко всем этим маршам проявлять начал, а они уже и не актуальны! Ну, что ты будешь делать? — с этими словами, долговязый молодой мужчина развернулся и покинул кофейню быстрыми шагами.
— Вот, что вы сделали? — возмутился Дима. — Человека от политики отпугнули!
— Не отпугнули, — усмехнулась Юля. — «Те, кто вмазался раз, приходят за новой дозой»[126], ты же знаешь. В политику легче войти, чем выйти. Может, не самый будет боевой член общества, но игнорировать протесты уже, думаю, не сможет.