В мае 1969 года у здания суда, в котором слушалось дело Ильи Бурмистровича, обвиняемого по статье 1901 за самиздат, ко мне подошел Якир и показал черновой экземпляр письма, адресованного в Комиссию по правам человека Организации Объединенных Наций: «Мы обращаемся в ООН потому, что на наши протесты и жалобы, направляемые в течение ряда лет в высшие государственные и судебные инстанции в Советском Союзе, мы не получили никакого ответа. Надежда на то, что наш голос может быть услышан, что власти прекратят беззакония, на которые мы постоянно указывали, надежда эта истощилась…»
— Это письмо я бы подписала, — сказала я Якиру. Мне понравилось, что письмо адресовано в уважаемую международную организацию, а не советским начальникам.
— Погоди секунду, — буркнул он и побежал к телефону-автомату.
Вернулся Петр с понурым видом:
— Письмо уже ушло.
Он даже не потрудился сказать, что подписавшие это письмо назвали себя «Инициативной группой защиты прав человека в СССР».
Между тем, выступив как организация, пятнадцать человек — все «подписанты» со стажем — попали в точку. Несколько дней радиоголоса передавали письмо как новость номер один, после чего всех членов группы стали вызывать на допросы. Такого всплеска не было больше года, со времени письма Богораз и Литвинова «К мировой общественности». Генерал Григоренко, видимо, был прав. Движение созрело для того, чтобы обрести организационную форму.
Через несколько дней после объявления о создании Инициативной группы я разговаривала с одним из ее членов, Тошей Якобсоном.
— Сначала я жалела, что не знала об этом письме раньше и не смогла его подписать. Но больше не жалею, — сказала я. — Не каждому следует выходить на площадь. Некоторые из нас должны работать в тени.
Якобсон взглянул на меня с нескрываемым презрением. Должно быть, подумал, что я не присоединилась к группе, так как считала это слишком опасным. И он не был неправ.
В июне 1969 года я получила письмо от Толи Марченко. Осужденный на год за нарушение паспортного режима, он должен был бы скоро освободиться, но в лагере получил новый срок, якобы за клевету на государство в разговорах с другими осужденными.
Надо было что-то предпринять. Я понимала, что снова писать генеральному прокурору не имеет смысла, нужно что-то другое. Возможно, будет эффективнее, если жалобу направит новая группа. Единственным членом Инициативной группы, которого удалось найти, оказалась Наташа Горбаневская.
— Ты не думаешь, что Инициативной группе следует выступить в защиту Марченко? — спросила я Наташу.
— Конечно, — согласилась она, — но где ты найдешь Инициативную группу в середине июня?
Помолчав, она предложила:
— Думаю, дело настолько ясное, что никто не будет возражать, если мы сами что-то организуем.
Я написала текст обращения, поставила подпись: «Инициативная группа»{16}, размножила и отправила известными путями иностранным корреспондентам. Вскоре после того, как оно прозвучало в передачах западных радиостанций, ко мне пришла Татьяна Великанова. Она была потрясена, когда услышала, что по радио зачитывают документ, который ни она, ни другие члены Инициативной группы не подписывали и даже не видели. Поскольку в обращении речь шла о Марченко, она решила, что я должна что-то об этом знать. Я рассказала ей, как было дело.
— Пожалуйста, никогда не выпускай документы Инициативной группы без согласования с Инициативной группой, — строго сказала Татьяна.
Мне стало очень стыдно.
С появлением названия «Инициативная группа» еще не решился вопрос о том, является ли группа разовым объединением, связанным лишь с обращением в ООН, или она продолжит свою деятельность. Когда новое обращение к ООН — за подписью группы, без указания фамилий ее членов — было передано по радио, группа оказалась перед фактом, что она уже не может называться временной ассоциацией для разового действия, ибо в таком случае пришлось бы отмежеваться от письма в защиту осужденного на второй срок Анатолия Марченко. Так мы с Наташей Горбаневской невольно подтолкнули группу к тому, чтоб она стала постоянно действующей.
Эти два заявления в ООН, как и три последующих, остались без ответа.
В мае 1970-го, в годовщину создания Инициативной группы, в «Хронику» поступило открытое письмо, адресованное агентству Рейтер и советскому агентству печати «Новости» (АПН), в котором разъяснялись задачи группы, ее позиция и принципы действий: