Булат Окуджава не любил сегодняшний Арбат. А мне он нравится, даже больше прежнего. Ведь в годы нашей молодости он был правительственной трассой, по Арбату Сталин проезжал из Кремля на свою загородную дачу в Кунцеве. Я помню: тогда чуть не у каждого фонарного столба стояли топтуны, и если какой-то зевака задерживался у красивой витрины антикварного магазина, ему очень скоро «советовали» убираться отсюда. А сейчас здесь полно праздношатающейся публики.
Вместе со всей страной изменилась и моя жизнь, хотя она по-прежнему связана с Московской Хельсинкской группой и правозащитным движением. Самое печальное изменение состоит в том, что из прежних друзей почти никого уже нет в живых, — в России люди долго не живут. Поколение шестидесятников почти исчезло, — мои сверстники или умерли, или доживают свой век на пенсии, лишь немногие сохранили силы для активной деятельности в XXI веке. Из правозащитников тем более остались лишь единицы, — тюремные сроки не способствуют долголетию.
Выход в свет русского издания этой книги приурочен к 30-летию Московской Хельсинкской группы. Эту дату мы отметим торжественно. Приедет в Москву основатель МХГ Юра Орлов — он живет в Америке, потому что вернулся к своей любимой физике, а в нынешней России нет возможности полноценно заниматься наукой. Приедут из Израиля Володя Слепак и Толя Щаранский (в Израиле его стали называть Натаном). Толя еще не стал президентом этой страны, как пророчил Виталий Рубин, но уже стал очень известным политиком. В этот день соберутся все нынешние члены МХГ и сотрудники Группы. В отличие от советского времени, Московская Хельсинкская группа имеет офис (в центре Москвы, на Сретенке) и двадцать постоянных сотрудников. По возрасту большинство их годится мне во внуки. Они с гордостью называют себя «эмхэгэшниками». Мы пригласим отметить с нами этот торжественный день наших коллег, правозащитников из регионов. Тридцать лет назад МХГ была одной-единственной независимой общественной организацией на весь СССР. Сейчас самые разные независимые общественные и правозащитные организации имеются во всех российских регионах в немалом количестве. И работа у нас у всех совсем другая, чем в советские времена. Тогда мы только называли себя правозащитниками, на самом деле мы не могли защищать права своих сограждан, мы и себя-то не могли защитить от преследований. В России защищать права человека от государства и его чиновников очень нелегко, но все-таки, хоть и не всегда, это удается. Это и есть работа правозащитников.
Всероссийское правозащитное сообщество — та среда, в которой я живу. Это, как и диссидентская среда, — содружество единомышленников. Их теперь гораздо больше, чем было нас в СССР, хоть и сейчас мы все-таки меньшинство, очень маленькое меньшинство среди 146 млн. наших сограждан. Оттепель 60-х годов дала жизнь поколению шестидесятников. Горбачевская перестройка обернулась крахом не только советской системы, но и самого Советского Союза. Последнее десятилетие XX века, несмотря на все тяготы, оказалось куда более плодотворным, чем та оттепель. На протяжении по крайней мере пятнадцати лет политическая верхушка была поглощена внутривидовой борьбой за власть и дележом собственности, им было не до нас. Этих пятнадцати — двадцати лет хватило, чтобы в России появилось гражданское общество. Это сотни тысяч некоммерческих общественных организаций, политические партии, объединения предпринимателей, независимые СМИ. Выдержит ли это едва народившееся гражданское общество наступление режима, начавшегося в нынешнем веке, — бог весть. Это решат нынешние поколения — дети и внуки шестидесятников.
Кто такие шестидесятники?
Беседа с Я. М. Бергером и С. А. Ковалевым
Л.А. Яша, кого ты причисляешь к шестидесятникам?
Я.Б. Ну, кто такие шестидесятники? Во-первых, это люди, которые встретили XX съезд уже в возрасте по крайней мере двадцати или тридцати лет, т. е. в сознательном возрасте. К этому времени они могли осознать, что такое тоталитаризм, что такое сталинизм, могли утвердится в негативном отношении к этим явлениям, могли выработать в разных областях какую-то активную позицию. Движение это чрезвычайно широкое. Для меня к шестидесятникам относятся и люди, которые занимались непосредственно политическими сюжетами — скажем, участвовали в прямом или косвенном противостоянии власти, это, так сказать, передовой отряд…