Девушка так и сыпала фразами, похожими на лозунги. Но она старалась не увязнуть во фразеологии, не объяснять лозунгов лозунгами, как это часто бывает с людьми, которые постигли правду и, хотя умеют ответить на каждое «почему», заранее исключают возможность тех или иных вопросов.
Вечер еще не наступил. Середину комнаты занимал круглый стол, на котором ровными стопками лежали наклейки. Стопки были перетянуты резинками, какими пользуются аптекари, прикрепляя рецепт к бутылке с лекарством. Наклейки были сделаны из прорезиненной бумажной ленты, которая изготовлялась в огромных количествах в тридцать девятом году для предохранения оконных стекол от взрывной волны. На внешней стороне ленты были надписи: «К оружью, молодежь, — в лесу свой дом найдешь». «Второй фронт — это значит берись за оружие».
Второй лозунг был сформулирован более четко, а первый, в угоду рифме, был расплывчатый. Зато стишок легче запомнить, стишок надоедлив, как муха.
Юреку вспомнился доктор Константин. От Повонзек были два делегата: Гриб и Портной, кроме них на диване сидели Стах и Жанно. Жанно сидел, словно аршин проглотил, не касаясь плечами удобной полукруглой спинки. Лицо у него окаменело.
— Цель нашей сегодняшней встречи — взаимное знакомство. Работать мы будем вместе, и нам необходим постоянный контакт. Собрания актива будут устраиваться часто. Методы связи с руководителями секций объясню каждому в отдельности, поскольку нет необходимости, чтоб все друг друга знали. Первой нашей операцией в масштабе района будет расклейка лозунгов. Эта работа не требует прикрытия огнем. Детали оговорены. Руководители секций, сообщите после собрания, сколько номеров молодежной газеты вы можете распространить. На повестке дня — массовое распространение газеты. Уже сейчас следует подумать о том, как отметить Первое мая. В этом году мы будем праздновать Первое мая торжественно. Сейчас основное — это оружие и помещения, помещения для собраний и хранения оружия. Оружие с неба не упадет, его можно, конечно, купить, но это не удовлетворит наших потребностей, оружие нужно добывать — это самый верный способ.
На мягких, обметанных белесым пушком губах Жанно появилась ироническая гримаса. Он не пытался ее скрыть, наоборот, правая щека подергивалась в сатанинской улыбке.
Он почувствовал под ногами твердую почву, теперь он — кадровый офицер армии, которая располагает опытными командирами и радиостанциями, которая снабжается с воздуха оружием и деньгами. Он только понапрасну тратит время на этом собрании, куда его почти насильно затащил Бартек. Его предположения подтвердились. Переливание из пустого в порожнее, голая агитация, которая так и лезет отовсюду, как сечка из дырявого мешка. Жанно хранил олимпийское спокойствие. Не клянчил оружия, не хвастался, как всегда, когда представлялась возможность поговорить с начальством. Теперь все это было позади. Через две недели он уйдет в лес вместе с Али. Подальше от лавки сестры, от гвоздей и кож, от этой оравы сопляков, воюющих без оружия, с которыми его свел дурацкий случай, — впрочем, в нынешние времена случайности сыплются как из рога изобилия.
Стах думал, как раздобыть оружие. Оп решил в ближайшую неделю запрячь в работу Жанно и своих парней. Юрек лениво дымил махоркой и, глядя на черный, растущий на кончике козьей ножки пепел, думал о том, что этой связной легко говорить о необходимости добыть оружие и обеспечить помещение для собраний. А это значит, что несколько человек будут бродить по городу с плохоньким пистолетиком за пазухой, чтобы, воспользовавшись благоприятным моментом, пристрелить испуганного солдата или полицейского. Говорят: обеспечь помещение, а это значит — вылезти из своей конспиративной скорлупы, сбросить кокон. Тебя будут знать несколько человек, о которых ты ничего не должен знать. И если один из них окажется предателем или трусом, пиши пропало.
«Покер, — думал Юрек, — форменный покер. Каждый как можно дольше старается не открывать свои карты. Наконец кто-то решается. Но я не буду первым».
Стах забрал пакеты для всей секции. На прощанье они сказали друг другу: «Свобода», — и разошлись.
— Девушки-то наши каковы, а? Нравятся? — спрашивал Стах так, точно это была его собственность.
— Больше всего меня радует, что мы не одни на Воле. Я думаю, в районе есть еще много секций, только они входят в разные звенья. Впрочем, пора оживить работу. После смерти Ганки мы бродили в потемках. Все время наталкивались на какие-нибудь препятствия. Все время рвалась ниточка, связывавшая нас с Гвардией и с Союзом борьбы. Как может чувствовать себя человек, если его все время теряют, точно носовой платок, — брюзжал Юрек. — Взять хотя бы эти наклейки. Ну, расклею я, положим, штук тридцать, и никто даже не поинтересуется этим.
— Тридцать не расклеишь, слюны не хватит, — отозвался Жанно. И выложил все сразу: что, дескать, никакими обязательствами себя не связывал, что нашел своих старых друзей и что считает для себя унизительным расклеивать листовки и плакаты. Хватит с него, он сыт по горло. Он с самого начала заявил, что политикой не занимается, поэтому считает себя свободным. Остается только решить вопрос с пистолетом.
— С каким пистолетом?
Оказывается, с «висом», украденным Шерментовским со склада той самой армии, солдатом которой он, Жанно, является. Пистолет должен быть возвращен ему.
Стах и Юрек расхохотались; тогда Жанно полез в бутылку. Он не позволит водить себя за нос. Это настоящее свинство.
Однако он был достаточно наблюдателен, чтобы увидеть, что его собеседники становятся все мрачнее и молчаливее. Тогда он переменил тон и заговорил о пистолете со страстью отвергнутого любовника, который молит соперника о невозможном. Он извивался, облаивал обоих, как собака, поднимающая кабана. Щеки у него пылали, уши были красные.
— Об этом не может быть и речи.
— Ах так, погодите, я найду на вас управу.
Стах остановил его и процедил сквозь зубы:
— Не угрожай. Ступай ко всем чертям и не мешай, гнида, — добавил он тоном усталого человека.
Тот, однако, не отцепился. Стал надоедливым, докучал и грозил, осаждал Яся Кроне в его квартире. Поджидал у фабрики, хватал за полы пиджака. Ситуация стала напряженной.
— Ему этот пистолет нужен, чтобы пускать пыль в глаза. Если он уходит в лес, зачем ему пистолет? Партизану нужен автомат или винтовка. У него просто бзик, это становится опасным, — твердил Стах, и в голове у него рождалась мысль, которую он не решался высказать вслух.
«Это был бы провал, чистейший провал», — твердил он про себя, когда судьба Жанно была почти решена.
— Подумай, — убеждал его Юрек, — ему известны наши адреса и настоящие имена. Он может по первому требованию подробно описать, как каждый из нас выглядит. Он на нас зол. Если он попадется — прощай жизнь. Он засыплет нас из злости. Что, если сделать такое маленькое «чик» в целях профилактики?
— А ты бы взял это на себя? — спрашивал Стах, и лицо у него застывало, точно было отлито из бронзы. Оба крутили головой.
— Подумай. Он оторвался от нас, — уговаривал Юрек. — Мы о нем ничего не знаем. Нас могут арестовать каждую минуту, и никто из нас так ни о чем и не узнает. Никто нас не сможет предупредить. Мы безоружны.
— Почему ты так уверен, что он засыплет? Может, и не засыплет.
— Он белый и мягкий, как сыр, и только разыгрывает из себя бывалого бойца, а сердце у него маленькое и пугливое, как жаворонок. Настоящие люди не говорят столько о себе. Я за него не ручаюсь. Покажут ему в гестапо плеть, а он и ланки кверху. Накликали мы на себя беду.
Между тем от них требовали отчета о расклейке лозунгов. Литература, которую надо было распространять, текла рекой. Полным ходом шло обучение стрельбе из оружия ближнего боя и тренировка по метанию ручных гранат всех систем. Темп работы стал сумасшедшим, не шел ни в какое сравнение с предыдущими неделями затишья. Может быть, поэтому дело Жанно откладывалось, отодвигалось на задний план.
За неделю до того, как Жанно исчез в лесах Прикарпатья, где ему не суждено было снискать ни славы, ни ран, он предложил компромисс: с помощью ребят разоружить немца и добытый пистолет он, Жанно, возьмет себе. Все вздохнули с облегчением. В воскресенье вышли на охоту. В боковой улочке им встретился солдат бронетанковых войск СС с прекрасным парабеллумом. Юрек на ломаном немецком языке попросил у него прикурить. Ясь Кроне и Жанно прошли мимо. Юрек прикуривал от пахнущей бензином зажигалки, пока кончик папиросы не загорелся красным огоньком, а окрика: «Hände hoch!» [25]— так и не последовало. Юрек поблагодарил и, нагнав обоих Ясен, осторожно сунул руку в карман и опустил предохранитель «виса».