Прошло немного времени, и страна рухнула. Всё стало совсем другим, ценности резко менялись, и тогда она вышла впервые на след Люцифера. Он жил тогда, как и сейчас, под именем Филипов Анхель. Он как раз сделал себе новый паспорт, а вместе с ним новую жизнь, новую легенду — видно было, что он уже поднаторел в этом. Она пошла по тем же инстанциям, что и он, и тогда сделала себе паспорт на имя некой Хильды Маннес, уроженки города Саннесшёэн, что в Норвегии. Найдя более-менее стабильную работу, она пошла на курсы норвежского языка. Освоив его, она на три года уехала туда жить и для простоты дела вышла замуж за норвежца. По усвоению языка, обычаев и менталитета она бросила его и вернулась, уже вплотную начав работать над своей основной задачей — Люцифером.
И вот она сидит снова в этом древнем брошенном селе и ожидает, когда явится великий зодчий всего этого.
Шуршащая походка послышалась ближе к ночи. Хильд вышла с копьём наперевес. Увидев крылатый образ в темноте, она расслабленно выдохнула — ожидание кончилось. Уж чего валькирии на дух не переносят, так ожидания — пустого и неясного. Но вот он — архангел Михаил во всей красе.
— Мог бы и поспешить. — Вместо приветствий начала валькирия. Да и что она будет врать — она уж точно не рада его видеть.
— А Я вот рад тебе. — Прочитав мысли, нахально улыбнулся он. — И твой зов был мне, словно влага для истомлённого засухой. А то, что твоё присутствие в этом мире ещё и оказалось удачным, полностью убедило меня в том, что Я не ошибся в выборе. Давай же — скажи мне то, что Я хочу услышать.
— Под моим сердцем зарождается жизнь, а Люцифер — тому виновник.
— Прекрасно, моя дорогая Хильд.
Архангел медленно подходил к ней и не спускал взгляда с её глаз.
— Что теперь?
— А что теперь? Ты родишь здесь и вырастишь сына Люцифера.
— Валькирии не рожают мальчиков. — Отрезала Хильд.
— Ты исключение — Я точно знаю, что будет мальчик.
— Я думала, когда желаемое тебе случится, ты заберёшь меня отсюда…
— Ты ошибалась — ты останешься здесь. Навсегда. Ну-ну — не надо делать такие глаза. Что ты будешь делать в Ирии? Ты бескрылая валькирия — ты не выживешь там. А здесь ты почти своя.
— Ты хочешь, чтобы мы с Люцифером и дальше корчили из себя ячейку общества?
— Нет! Люцифер про сына знать не должен, а значит, и тебя больше видеть ему нельзя. Ты должна понимать, какую роль играет его сын…
— Это ты мне как-то не объяснял! Ты срубил мне крылья и вышвырнул сюда, угрожая убить весь мой род, если Я не справлюсь!
— Разве? Ну, хорошо — поведаю: ваш сын — это на тот случай, если Люцифер по каким-то причинам сможет предотвратить завоевание этого мира. Он станет следующим Мессией. Хотя, кажется, в этом мире есть более подходящее выражение — пушечное мясо.
Хильд молчала. Что тут скажешь. Она обречена растить дитя, которое станет жертвой, если его отец победит.
— Ты всегда бесчестно играл и только поэтому побеждал.
— Мне кажется, что главным словом в твоей тираде является «побеждал». Так что не вижу смысла оправдываться. Победителей ведь не судят, именно они пишут историю мира. Осталось недолго, Хильд. Мальчик родится и вырастет за достаточное время, чтобы вступить в необходимый возраст.
— Мессия — чужой для мира, но проживший здесь достаточно. Он, — она положила ладонь на живот, — не единственный, кто удовлетворит этому требованию.
— Тут ты права. Но ты не подойдёшь, а иные, кто может стать Мессией вместо наследника Люцифера, давно ушли от дел. И очень надеюсь, что они не появятся.
— Всё-то ты предусмотрел! Но что-то мне подсказывает, что ты проиграешь!
— Ты ошибаешься. Всё в рамках Закона, а значит, победителем быть мне. Так или иначе, но Срединный мир будет вновь нашим домом.
— Это всё хорошо. Но только не подскажешь, как мне теперь тут существовать, да ещё и с ребёнком, если мне придётся порвать все контакты с той жизнью, что Я тут развела?
— Это так сложно?
— А ты обрежь себе крылья, забудь, что ты архангел и попробуй тут пожить.
— Хорошо, что от меня требуется?
— Нужны деньги, хотя ты вряд ли представляешь, что это, но без них Я не обещаю, что ребёнок проживёт долго.
— Ты права — незнакомое понятие.
— Тогда хватай меня и неси отсюда к ближайшему городу. Я знаю, как их достать, а с твоей помощью будет гораздо проще.
— Ну что же, будь по-твоему. Однако должен заметить, что меня видеть тут никто не должен. Пока что, по крайней мере.
— Не переживай — если тебя кто-то и увидит, то его скорее всего сочтут сумасшедшим — тут так принято.
Михаил кивнул, подхватил валькирию и, несколько раз ударив крыльями, взлетел. Поднявшись на достаточную высоту, они направились к далеко светлевшему Выборгу — ближайшему городу.
Как же приятно снова лететь, хоть и не на своих крыльях…
Глава 2
Шестилетний сын Хильд — Арвинг тихо спал в своей комнате. Мать тем временем стояла на балконе квартиры, куда она въехала за полгода до родов. Она смотрела в чистое небо, где порой можно было разглядеть звёзды. Этим ей не нравился небосвод над большими городами — слишком много света они испускают по ночам, и звёзд почти не видно. Хотя, конечно, небо манило её не обилием звёзд. Плечи стонали всякий раз, когда она вспоминала свои полёты. Это чувство нельзя сравнивать с банальными человеческими понятиями. За последние годы появилось много того, что по людским меркам можно было счесть полётом: прыжки с парашютом, парение в аэродинамической трубе, парапланы, прыжки с тарзанки и прочее. Хильда попробовала всё — не то.
Людям не понять, что это такое — полёт. Когда ты, сначала напрягая все мышцы, взлетаешь, а затем мерно паришь в воздушных потоках, слегка корректируя полёт чуть заметными наклонами тела или движениями крыл. Это чувство не подделать ничем.
А для неё небо теперь только с этого ракурса доступно — снизу. Более полувека она пригвождена к земле, а теперь ещё и ребёнок. Конечно, она любит его, заботится — иначе она просто не может. Она ведь валькирия. Пусть их и считают те же ангелы весьма циничными созданиями, но о своём потомстве они заботятся всегда. Для Хильд многое в воспитании сына ново. Во-первых, тот факт, что у неё родился сын — уже невероятное дело, но то, что его отец архангел, хоть и обездушенный, что-то, но значит. Во-вторых, мальчик родился с крыльями, и это оказалось несколько шокирующим для акушеров. Благо они не поняли, что это, и по согласию матери удалили непонятные аномалии, которые вышли за пределы нормального. Так же патологическим был сочтён скелет новорождённого, но к счастью, ангела люди в младенце не признали, сочтя торчащие из спины отростки мутацией. Как итог, у матери не будет нескольких лет упорного обучения ребёнка полётам.
Ко всему прочему, Арвинг оказался альбиносом — вероятно, тоже отголосок генетики. Собственно в виду того, что очень многие факторы жизни мальчика предопределил его отец, мальчик и получил своё имя. Арвинг — транслитерация норвежского слова «наследник». Вот только что именно унаследовал сын от отца, пока что неясно.
Однако настолько спокойных и здоровых детей местные доктора точно никогда не видели, часто закатывая глаза на два параллельных шрама на спине и на «ну совсем неправильные кости», однако мальчик ни разу ничем не болел. По идее, как выяснилось, людские дети настолько слабы, что первые годы жизни повально болеют всем, чем только можно. Сейчас медицина спасает большинство, а раньше выживали единицы, в виду чего матери рожали столько, сколько могли позволить организмы. Сейчас всё куда проще, но факт, что сейчас быть родителем, особенно для молодых девушек, считается не модным. Валькирию, которая сказала бы такое, обескрылили и сбросили бы с высоты.
Но это, к сожалению, люди…
Зато шестилетний мальчик, которого из-за «аномального» скелета за глаза или про себя многие называют уродцем, даст фору всем своим сверстникам. Это можно наглядно увидеть хотя бы по больничной карте Арвинга — обложка и несколько записей об осмотре и анализах. Всё! В то время как у многих в этом возрасте она уже изрядно заполнена.
В детском саду Арвинг также первый парень — тихий, спокойный, послушный. Через год в школу — вот там будет нервно за него, хотя как знать. Сейчас тут такие поганые времена и нравы, что уверенным быть ни в чём нельзя. И, как назло, испытания не спешат сбываться. А скорей бы — этому миру пора дать звонкий подзатыльник, а лучше стереть с лица земли всё его население. Совсем сошедшие с ума выродки творят всё, что вздумается с миром, в котором живут, и думают, что он всё стерпит. Забавно смотреть, как они грызутся между новоявленных рас. Уж чего-чего, а про неких монголоидов или негроидов ни в Ирии, ни в Едином мире никогда не слыхивали. Но что появилось, то появилось — всё идёт, всё меняется, как тут говорят порой.
А пока, кроме неба, ничто не волновало Хильд. Или как она звалась здесь последние семь лет — Хильда Торесен. Фамилию пришлось менять вместе с очередным набором документов, а вот от родового имени она отказаться права не имеет — это всё, что у неё осталось от прежней жизни. Жизни — правильное слово, то, что сейчас — не жизнь.
И началось это всё тогда, когда они на пару с архангелом, мягко говоря, обокрали машину инкассаторов, чтобы дать «жизни» Хильды новый финансовый импульс. Обошлось без жертв, если не считать одного сошедшего с ума инкассатора, который уверял всех, что обокрал их не кто иной, как ангел. Ещё двое ничего не видели, так как сильно ударились головой — Михаил с налёту ударил ногами в машину, отчего та слетела с дороги и сделала несколько кувырков. А вот один остался в сознании и видел, как около его рабочего авто мерно ходит крылатый посланник, пока его подельница вычищает машину от денежных средств.
Дело было громкое и непонятное. Информация и улики были настолько противоречивые, что сыщики ломали голову очень долго, но никаких следов так и не нашли. Показания удалось снять только с одного лишившегося рассудка бедолаги. Но как позже узнала Хильда, ни один ангел привлечён к суду так и не был. Людей же каких-то ловили, но это была в основном мелкая шушера и к ограблению никакого отношения не имела. Не вмещались, опять же, ни в какие версии следы от удара по корпусу машины — очень похожие на следы ног сорок седьмого размера. Такие же следы были обнаружены рядом с машиной, но что это была за обувь, понять не смогли, да и не подходили эти следы к машине. Внутри нашли отпечатки пальцев, но таких не было в базах данных, да и вообще у людей такого рисунка на пальцах не бывает — никаких привычных дельт, дуг, островов или спиралей.
Дело хоть и оказалось на полке, но про него всё ещё порой вспоминают в криминальных сводках. Что же до Хильды, то уже через три месяца она въехала в новую двухкомнатную квартиру — денег хватило бы ещё на несколько, но она решила не привлекать к себе излишнего внимания. Прошло несколько месяцев, и родился Арвинг, а так как это произошло на территории России, то ему полагалось отчество. В результате в бланке о рождении записали новорождённого как Арвинг Енгельссон Торесен. Хильда решила, пусть лучше будет на скандинавский манер, чем на русский — «Анхелевич» ну совсем не звучит.
В детсаду дети несильно дичились его, зато воспитатели несколько предвзято относились к «норвежцу», но позже, в виду идеального поведения последнего, быстро полюбили.
Хильда не работала — смысл? Денег им хватит при умном расходовании ещё надолго. Пока сын был в детсаду, Хильда занималась какими-то одной ей понятными делами, как считали соседи, с которыми, хоть убей, а дружить приходилось. На деле же Хильда снимала небольшое помещение, где устроила себе кузню, и в основном была там. Нет, она не делала что-то на продажу, просто так она тратила время, общаясь с металлом посредством изготовления разного оружия. Занималась она этим очень нерасторопно, и потому нельзя сказать, что дело было поставлено на поток. Всё упиралось в такое людское понятие, как «вдохновение», и порой она просто сидела над эскизами и любовалась на них.
Забрав же с детского сада своё чадо, она непременно гуляла с ним вместе. Часто они ходили в один дом, где был открыт выход на крышу, и подолгу там сидели, глядя в небо — сын словно помнил на уровне памяти крови, что чего-то в небе не хватает. После они шли домой, и после вполне обычного вечера Арвинг отправлялся спать.
Вот и сейчас спит. Причём в его отношении присказка «как ангел» вполне серьёзна. Интересно, он когда-нибудь узнает, кто он? Он для Михаила словно джокер, который решит проблемы, если его отец не погибнет. Тогда архангел просто выбросит из рукава его, и этот мир встанет на колени. А ещё есть кто-то другой кроме Арвинга, тот, кто может быть Мессией, но кто? Архангел никогда не говорил ей больше, чем хотел сказать.
Но на Люцифера его брат Михаил совсем не похож, хотя как знать, каким был Люцифер до попадания сюда. Хильд родилась сразу после Второй войны и никак не могла знать его. Хотя её мать видела Люцифера. Она была тогда рядом с битвой вместе с ещё несколькими валькириями — они выискивали отцов. Хильд-старшая видела, как на Люцифера напали три десятка ангелов и, как перебив их, он испускал дух, она, было, рванулась к нему, но он, в разрез её надеждам, умирать не собирался. Вот ведь забава была бы, если бы мать тогда утащила с поля боя архангела и родила впервые мальчика. Но такого не случилось, и её отцом стал кто-то иной, кажется из тёмных ангелов. Валькирии не привязываются к тем, у кого взяли семя новой жизни — они всего лишь доноры, к тому же нельзя сказать, что добровольные.
Люцифер, хотя скорее всё же Анхель, стал первым прецедентом в роду Хильд — он отдался ей добровольно. А Хильд стала прецедентом для всего рода валькирий — она родила мальчика — ангела.