Зверь шмыгнула носом.
— В тему…
— Как обычно.
По коридору послышались шаги — шёл Морев. Подойдя, он оценил состояние сидящей на полу девушки и вопросительно посмотрел на Шекса — тот дал понять, что её лучше не трогать. Морев кивнул и сел рядом с парнем в ожидании момента, когда выйдет кто-то из докторов и прояснит будущее Вихрова.
Ждать пришлось ещё минут сорок. Вышла женщина, когда она сняла маску, оказалось, что она довольно молода — возможно, до тридцати. Из-под головного убора торчал чёрный локон, который она то и дело сдувала, но не убирала.
— Что там с ним? — Поднялся Морев, не дожидаясь вступлений, и дабы ускорить процесс общения, показал удостоверение капитана СБ. Доктор кивнула, поняв, что родственников здесь явно нет, а говорить надо кратко и по делу.
— Жить будет. Сейчас состояние тяжёлое, но стабильное — кома. Есть надежда, что скоро выйдет — парень сильный. Ожог обширный. — Женщина старалась подбирать слова так, что не приходилось переводить с медицинского на русский. Между словами делала паузы, стараясь не отводить взгляда от внимательных и проницательных глаз Морева. — Потребуется регенеративная терапия, хотя внешность на сто процентов вернуть невозможно. Жить будет, — повторила она, — а вот всё остальное пока рано прогнозировать.
— Что вы имеете в виду?
— Поймите — он обгорел практически полностью. Ко всему прочему на нём была кольчуга — она буквально вплавилась в кожу — оставить её нельзя, как вы, надеюсь, понимаете.
Зверь шмыгнула носом, доктор посмотрела на неё. Девушка из последних сил держала себя в руках, прикусив палец и буравя глазами стену.
— На регенерацию уйдут годы — два-три, думаю, при таком поражении. Это всё, что я могу вам сказать. Родственникам сообщите сами?
Влад не ответил, лишь кивнул.
Удовлетворившись ответом, женщина исчезла за дверью, из которой и появилась.
Наступило молчание, прервал его Шекспир.
— Минус шесть, учитель…
— Нет… Он ещё жив. — Зверь всхлипнула. — Я Андрея знаю как облупленного — он не сдастся. Как встанет — опять за старое возьмётся. Так что рано его вычёркивать!
— Я правильно понял — это счёт учеников Люцифера — Анхеля?
— Угу… — Промычала Зверь.
— А Арвинг?
— Его, думаю, можно к нам приписать — если бы не Анхель, мы были бы никем, его бы и вовсе не было. — Предложил Шекспир.
— Ну да… Цепеш, как он там?
Влад вздохнул, посмотрел на неё, затем на Шекспира.
— Он умер… — Едва слышно проговорил он, слова застревали в горле, не желая звучать.
Зверь громко втянула воздух носом и, притянув колени, уткнулась в них. Она плакала не в голос, едва слышно. Морев достал из заднего кармана брюк фляжку, открыл, помолчал и отпил из неё, протянув затем Шекспиру. Тот, взяв, тоже приложился к ней. Посмотрев на девушку, решил не предлагать ей, вернув фляжку Владу. Тот отхлебнул ещё и убрал обратно.
— Что ещё скажешь?
— Крылатые над городом — в бои не лезут, но и не улетают. Чего ждут — неясно.
— Команды ждут — чего же ещё.
— Сеной говорит, что скоро должны прийти Высшие, и там может случиться всё, — он понизил голос до шёпота, — всё, что угодно. Вплоть до полного уничтожения всего мира… Говорит, что Михаил нарушил Закон, а они это пресечь могут круто. В общем, вот, наверное, того и ждём теперь.
— Час от часу не легче. А где тут кормят?
— Хехех! — Сквозь слёзы хохотнула Зверь. — Правильно, Шекс — пошли, пожрём, а то скоро кишки на позвоночнике повесятся. В кои-то веки — ты со своей жрачкой в тему.
Она медленно поднялась — её пошатнуло. Осторожно вдохнула нашатырный тампон, взгляд чуть прояснился, но уверенности в движениях так и не было. Не глядя на Морева, она подставила ему локоть — мол, веди. Тот послушно поддерживал её по пути в столовую.
Там их ждали Сеной и Кристина с Ольгой. Хранитель, не отрывая глаз от Звери, спросил:
— Вихрь?
— Жив… — Кратко ответила она.
— Я уж было подумал… Хорошо тогда.
Ольга сидела, опустив голову, сжимая в руках, казалось насквозь мокрый от слёз, платок. Лица на ней не было, но она держалась лучше, чем Зверь — та и сесть сама не смогла, Мореву пришлось её поддерживать.
Кристина смотрела на Зверь из-под своих круглых чёрных очков. Смотрела с жалостью. Хотя она потеряла друга, с которым росла, она уже час успокаивает Ольгу. Но вот на Зверь ей смотреть сейчас оказалось гораздо тяжелее — она сломлена.
Сколько раз ей приходилось видеть эту безбашенную троицу — всегда она видела в их глазах огонь. Такой огонь, который позже увидела в глазах Арви. Они ждали этой битвы, грезили ей, а она смяла их, сломала, как сухую ветвь об колено. Но почему? Быть может потому, что они надеялись погибнуть все вместе? Она не видела их перед битвой — не могла однозначно подтвердить свою догадку, но сейчас видит не скорбь… Это разочарование.
Морев что-то заказал, вскоре принёс всем по подносу с едой. Обед был насыщенным — ели, как в последний раз. Рыбный суп на первое, жареный картофель с котлетой на второе и, естественно, компот. Съели все и всё — без остатка. Кто-то быстрее, кто медленнее. Ольга жевала неспешно, с интересом разглядывая каждый следующий кусок картошки, перед тем как отправить его в рот. Шекспир уничтожил еду быстро и сходил за добавкой — на вопросительные взгляды лишь отмахнулся. Сеной и Морев ели, словно на смотре — спина прямая, локти на одной линии, голова неподвижна. Зверь искоса поглядывала на них, и её это даже забавляло, она чуть заметно улыбалась.
Кристина ела, откинувшись на стуле, держа тарелку на левой руке, вытянув под столом ноги. Иногда она покачивалась на стуле, иногда, словно удивившись чему-то в тарелке, на пару минут подворачивала голову и всматривалась во что-то там. Доев, она неосторожно грохнула тарелку о стол и, оглядев всех, спросила:
— Ну и дальше-то что? Сеной, давай, скажи нам что-нибудь вдохновляющее.
Хранитель посмотрел на неё, в его взгляде ничего подобного не было.
— Прости, Кристин, но вдохновлять нечем — могу лишь дальше продолжить деморализовывать.
— Тем, что сейчас придут эти Высшие и всех убьют?
— Это как вариант. Мне неведомо, как они рассудят. Мы надеялись, что накажут только… Он умолк, поняв, что проболтался. Глянул на Кристину, которая задрала правую бровь. Выдохнул и продолжил. — Мы надеялись, что накажут только Михаила. Такой был план.
— План? — Наклонился над столом Морев. — Что ещё за план? Сеной, ты когда-нибудь все ваши карты вскроешь, или тебя в пыточную определить?
— Не надо — всё одно без толку.
— Так что за план?
Сеной ещё раз громко выдохнул и, откинувшись на стуле на манер Кристины, начал излагать:
— План: убрать Михаила. Он на стадии исполнения уже не первый век — это как огромная шахматная партия. И до сегодняшнего дня мы проигрывали, уступали, теряли фигуры… Всё, что было, не столь важно — главное, что сейчас. Дезинформация, которой снабдили Михаила подопечные его брата — Гавриила, сработала — он в Срединном мире раньше допущенного срока.
— А когда будет допущенный?
— Шекспир, не перебивай, пожалуйста. Срок будет допущенным, когда под этим небом не останется ни одного сопротивляющегося человека. Берсерки не в счёт — фактически они выбыли из борьбы за мир, когда Арви… Когда Арви убил лока. Так вот… Он здесь — Закон нарушен. Ждём Высших, а там уж как они рассудят. Мы с Семангелофом и… хм… Авариитом, надеялись… В смысле, надеемся, что накажут только Михаила.
Зверь сверлила взглядом Сеноя.
— То есть ты всё это знал, и всё равно вы потащили нас на ту бойню?
— Вера, не спеши с выводами — время в Ирии течёт иначе. Мы не могли на сто процентов предсказать, когда до Михаила дойдёт деза, и когда он вторгнется сюда.
— Но ведь ждали?
— Надеялись. Он ведь мог и не поверить… А с Вельзевулом нужно было что-то решать.
— На этом план кончается? — Морев сузил глаза и, уперев голову на кулак, злобно глянул на Сеноя.